Тюльпанное дерево - [2]

„Я родился въ Персидской провинціи Сузіанѣ. Мегметъ, Владѣтель сей небольшой области, сдѣлалъ меня Визиремъ своимъ; мнѣ было тогда около сорока лѣтъ. Исполняя возложенную на меня должность съ величайшимъ безпристрастіемъ, нажилъ я однако же, совсѣмъ не вѣдая того, множество враговъ; я думалъ, что для сохраненія мѣста моего довольно будетъ мнѣ справедливости, безкорыстія, неусыпнаго трудолюбія, старанія объ уменьшеніи налоговъ по приведенія земледѣлія въ цвѣтущее состояніе. Желая все видѣть и знать непосредственно самъ собою, что очень возможно въ небольшомъ владѣнія, часто ѣзжалъ я одинъ и подъ чужимъ именемъ въ разные краи Сузіаны. Однажды встрѣтился я на дорогѣ въ лѣсу со старухою, которая была одѣта въ самое бѣдное рубище и, сидя на древесномъ пнѣ, горько плакала. Я остановился, чтобъ спроситъ ее о причинѣ такой печали, и она трогательнѣйшимъ образомъ описала мнѣ свою бѣдность. Я посадилъ ее на свою лошадь позади себя и отвезъ ее въ ближнюю деревню, гдѣ объявилъ о себѣ и, сыскавъ для нее хижину, оставилъ ей нѣсколько денегъ и поѣхалъ, давъ слово навѣщать ее отъ времени до времени. Черезъ два или три мѣсяца я и дѣйствительно посѣтилъ ее: она была здорова и осыпала меня благословеніями. Благородная ловкость въ обращеніи и пріятные разговоры Никсы — такъ ее звали — ясно показывали, что она была не простаго рода; но тщетно старался я узнать, кто она такова; и слышать ея приключенія; отвѣты ея были такъ темны и замѣшательство такъ велико, что я пересталъ безпокоить ее вопросами. Никса была отмѣнно умна, и я не знаю женщины, подобной ей въ пріятности обхожденія. Я почувствовалъ нѣжнѣйшую къ ней дружбу, предлагалъ ей перевезти ее къ себѣ въ домъ; но она непремѣнно хотѣла остаться въ своей хижинѣ, которую украсилъ я всѣмъ, что только могло ей нравиться; и какъ она мнѣ призналась, что была чрезвычайно лѣнива и не умѣла ни за что приняться, то я далъ ей двухъ расторопныхъ невольницъ и хорошаго садовника, тогда увѣрила она меня, что стала совершенно щастлива.“

„Между тѣмъ тайные мои непріятели, возпользуясь моею неосторожностію, погубили меня совершенно въ умѣ Государя. Мегеметъ, лишивъ меня мѣста, велѣлъ однако же мнѣ сказать, что, въ награжденіе за мою службу, дозволяетъ онъ мнѣ просить у него одной милости, которую обѣщается непремѣнно исполнить. Я написалъ къ нему, что, оставляя Министерство въ такой точно бѣдности, въ какой былъ я при вступленіи въ оное, ничего не желаю, кромѣ небольшаго уголка необработанной земли, кудабы я могъ удалиться и питаться трудами рукъ своихъ. Владѣтель приказалъ дашь мнѣ большую обработанную со тщаніемъ землю; но я не принялъ ее, сказавъ, что хочу имѣть удовольствіе обработывать самъ, и повторилъ мою прежнюю прозьбу. Мегеметъ повелѣлъ исполнить мое требованіе; но, послѣ долговременныхъ поисковъ, донесли ему, что во всемъ его Государствѣ не нашлось ни одного маленькаго клина необработанной земли. Возвратите же поскорѣе Оглана, вскричалъ Мегеметъ; какъ! не уже ли довелъ онъ земледѣліе въ областяхъ моихъ до такою цвѣтущаго состоянія? Возвратите его! пусть онъ опять вступитъ въ Министерство, и на всю жизнь. Мегметъ и дѣйствительно возвратилъ мнѣ мое мѣсто, которое занималъ я да самой его кончины. Наслѣдникъ его, не знаю за что, ненавидѣлъ меня; онъ не только отнялъ у меня чинъ мой, но и все имѣніе. Я однакожъ такъ много успѣлъ оказать услугъ разнымъ особамъ, что могъ съ основательностію надѣяться на утѣшенія дружбы; но въ такомъ бѣдственномъ состояніи, въ какое былъ я низверженъ, имѣя благородную гордость, не прибѣгаютъ къ друзьямъ съ унизительными прозьбами, a ждутъ ихъ къ себѣ. Я ожидалъ безполезно: неблагодарные всѣ меня оставили! Пронзенный жесточайшею горестію, пошелъ я въ деревню, гдѣ жила Никса; она приняла меня съ разпростертыми руками. Спѣши, Государь! сказала она мнѣ: спѣши войти въ эту бѣдную хижину; ты найдешь благодарность подъ соломеннымъ кровомъ. Я обнялъ Никсу съ неизъяснимою нѣжностію. О! какъ злополучіе научаетъ, насъ цѣнить сердце вѣрное и благодарное! какъ любезна показалась мнѣ тогда бѣдная Никса!.. Добрая моя Никса! сказалъ я: ты въ молодости безъ сомнѣнія была прелестна, я по всему это вижу; но не думай, чтобъ когда нибудь могла ты внушать чувствія, подобныя тому, которое я къ тебѣ питаю; нѣтъ! самая сильнѣйшая любовь не стоитъ такой дружбы. Ахъ, Никса! чтобъ познать всю чувствительность души благодарной, надобно быть любиму нещастливцемъ, не имѣющимъ кромѣ насъ другаго утѣшенія! — Такъ, отвѣчала Никса: я точно также думала, когда, будучи безъ пристанища и безъ всякой помощи, была призрѣна тобою; добродѣтельный Огланъ!.. Тогда схватилъ я y нее руку, и съ восхищеніемъ прижалъ ее къ груди моей; я былъ тронутъ до слезъ: какъ сладостно слышать напоминаніе добраго дѣла отъ предмета, насъ утѣшающаго! Такъ, сказалъ я, любезная Никса! я отдалъ бы жизнь свою, сдѣлавшуюся теперь безполезною, для возвращенія тебѣ юности; но не взирая на то, когда вздумаю, сколько я тебя люблю, нахожу неизъяснимую прелесть въ той мысли, что мы оба съ тобою давно уже вышли изъ блистательнаго и шумнаго возраста страстей; горжусь безпорочностію и великостію чувствій моихъ къ тебѣ, и наслаждаюсь дружбою, такъ какъ наслаждаются добродѣтелію.