Тысячу раз «да» - [48]

– Хм, дай подумать. – Она уставилась на окна и задумалась. – Это не реалити-шоу, но я сильно одержима фильмами и телевизионными шоу, действие которых происходит в средней школе. Будь они печальные. Забавные. Плохие. Или чрезмерно эмоциональные. Не имеет значения, какой тип, главное, чтобы там были подростки в школе.

– Да? – В его голосе звучал восторг.

– Ага. Когда я была в шестом классе, мама забрала меня из государственной школы, чтобы обучать на дому, так что школа все еще кажется мне мифическим, вымышленным местом, о котором мне нужно было узнать, чтобы не быть полным инопланетянином. Я изучала эти фильмы и телешоу, как детектив.

– Вау, значит, все, что ты знаешь о школе, ты узнала из фильмов?

– Боюсь, что так.

Он на мгновение замолчал, будто пытаясь это осмыслить.

– Так ты думаешь, что на всех школьных танцах есть синхронные танцевальные номера?

– А разве нет? – спросила она с притворным потрясением. – По крайней мере скажи мне, что все вовлечены в мрачный любовный треугольник, где один парень – давно терзающийся чувствами лучший друг девушки.

Он рассмеялся.

– Жаль тебя разочаровывать. Большинство школьных танцев включали в себя много стояния и… не танцев. И я не знаю ни о каких любовных треугольниках.

– Разрушитель иллюзий.

Он передал ей «Скитлс».

– А почему мама забрала тебя из школы?

Она вздрогнула от этого вопроса, хотя и оценила тот факт, что он не предположил автоматически, что причина – ее синдром Туретта.

– Это сама по себе ужасная, по-настоящему неловкая история.

Какое-то мгновение он молчал.

– Поделишься, или это чересчур?

Она повертела в пальцах зеленый «Скитлс». Это была слишком длинная история. Но, может быть, если она расскажет худшую историю своего детства, это будет все равно что сорвать пластырь. После этой истории ничто из того, чем она решила бы поделиться, не будет настолько унизительным. Она облизнула губы.

– Это совсем не смешно.

– Ничего страшного.

Она посмотрела на свои руки, держащие конфету, как тотем.

– В том году, в шестом классе, я была влюблена в одного мальчика постарше – Мэддокса. Моя первая настоящая влюбленность, предметом которой был не телевизионный герой или кто-то в этом роде. Я не строила никаких планов. Я имею в виду, что к тому времени я уже была одиночкой, так что не думала, что это может во что-то вылиться. Это была своего рода влюбленность типа «запиши его имя в свой блокнот» – забавный секрет, – продолжила она. – Но он каким-то образом все узнал. Может быть, одна из девочек, которой я доверилась, передала ему, или, может быть, он просто почувствовал. Не знаю. Но однажды он прислал мне записку с просьбой встретиться с ним на перемене под большим дубом для поцелуя. Я был романтичным ребенком, уже увлекалась фильмами со счастливым концом, и мне в голову не пришло, что в этом может быть какой-то подвох. Это просто казалось захватывающим. – «Скитлс» окрашивал кончики ее пальцев в зеленый цвет, руки начали потеть. – Но когда я пришла, оказалось, что он привел группу приятелей и принес ручную крысу из кабинета естествознания. Обозвал меня «грызуном» и сказал, что нашел мне принца.

Джаспер с отвращением фыркнул.

– Какой засранец.

Она с трудом сглотнула.

– Да, его приятели схватили меня и держали, а он заставил меня поцеловать крысу. – Ее желудок сжался, поднялась тошнота. – На следующий день мама навсегда забрала меня из школы. – Сразу после того, как я объявила, что хочу умереть. Она сунула конфету в рот, резко надкусила и вытерла руки о темные джинсы. – Итак, теперь ты знаешь мой самый неловкий момент. Можешь лучше относиться к своим бой-бендам. – Она почувствовала колебание воздуха: Джаспер повернулся к ней, но она еще не была готова посмотреть ему в глаза. Мышцы ее лица подергивались, а пальцы вели отсчет.

– Это ужасно, Холлин. Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, – тихо сказал он. – Дети могут быть полными мудаками.

– Могут, – согласилась она. – Мне тоже стоило подумать. К тому времени мои тики были ужасны. Намного хуже, чем сейчас. Мысль о том, что мистер Популярность сказал, что я ему нравлюсь, должна была стать первым тревожным звоночком.

– К черту это все, – сказал Джаспер, хватая ее стул и поворачивая ее к себе. – Ты была ребенком. В этом нет ни капли твоей вины. – Она не могла смотреть на него, поэтому сосредоточилась на руке, которую он положил ей на колено. Он сгибал пальцы, как будто был зол.

– Я думала, что это должна была быть импровизация, а не сеанс терапии. Я знаю, что это была не моя вина. Но это был урок, который научил меня видеть реальность, а не рисовать поверх нее какую-то бредовую фантазию.

– Думать, что мальчик может захотеть тебя поцеловать, – это не бред.

Она взглянула на него. Джаспер улыбнулся и взял ее за руку, перевернув ладонью вверх. Он высыпал весь пакет «Скитлс» ей в ладонь, а затем начал выбирать фиолетовые.

Она нахмурилась.

– Зачем?

– Потому что, если ты смогла пережить такие садистские издевательства, ты можешь пережить что угодно на сцене или перед камерой, – серьезно сказал он. – И тебе потребовалось мужество, чтобы поделиться этим со мной. Ты выиграла все конфеты.