Тысяча и одна ночь. Том XI - [25]

И её увидел ослятник и, узнав её, уцепился за неё и крикнул: «Горе тебе! Ты давно занимаешься таким делом?» – «Что с тобой?» – спросила старуха. И ослятник воскликнул: «Мой осел! Подай его!» – «Скрывай то, что скрыл Аллах, о сын мой, – сказала старуха. – Ты требуешь своего осла или вещи людей?» – «Я требую только моего осла», – ответил ослятник. И старуха сказала: «Я увидела, что ты бедный, и поставила твоего осла у цирюльника-магрибинца. Стань поодаль, а я дойду до него и скажу ему ласково, чтобы он его тебе отдал». И она подошла к магрибинцу и поцеловала ему руку и заплакала. И цирюльник спросил её: «Что с тобой?» И она сказала: «О дитя моё, посмотри на моего сына, который там стоит. Он был болен и простудился, и воздух испортил ему разум. А он раньше покупал ослов, и теперь он говорит, когда встаёт: «Мой осел», – и когда сидит, говорит: «Мой осел», – и когда ходит, говорит: «Мой осел». И один из врачей сказал мне, что он помрачился в уме и что его вылечишь, только вырвав ему два зуба и дважды прижегши ему виски. Возьми же этот динар, позови его и скажи ему: «Твой осел у меня». – «Поститься год для меня обязательно! – воскликнул цирюльник. – Я, право, отдам ему его осла прямо в руки».

А у него было два мастера, и он сказал одному из них: «Пойди накали два гвоздя». И потом он позвал ослятника, а старуха ушла своей дорогой.

И когда ослятник подошёл к нему, цирюльник сказал: «Твой осел у меня, о бедняга! Пойди сюда, возьми его: клянусь жизнью, я отдам его тебе прямо в руки». И затем он взял ослятника, и тот вошёл с ним в тёмную комнату, и вдруг магрибинец ударил его кулаком, и он упал, и его потащили и связали ему руки и ноги, и магрибинец вырвал ему два зуба и два раза прижёг ему виски, а потом оставил его.

И ослятник поднялся и спросил его: «О магрибинец, почему ты сделал со мной такое дело?» И цирюльник ответил: «Потому, что твоя мать рассказала мне, что ты помрачился в уме, так как простудился, когда был болен, и что, когда ты встаёшь, ты говоришь: «Мой осел», и когда сидишь, говоришь: «Мой осел». Вот он, твой осел, у тебя в руках!» – «Тебе достанется от Аллаха за то, что ты вырвал мне клыки!» – воскликнул ослятник. И магрибинец сказал: «Твоя мать мне так сказала», – и рассказал ослятнику обо всем, что она ему говорила. «Аллах да сделает её жизнь тяжёлой!» – воскликнул ослятник. И потом они с магрибинцем ушли, препираясь, и магрибинец оставил свою лавку, а вернувшись в лавку, магрибинец не нашёл в ней ничего: когда он ушёл с ослятником, старуха взяла все, что было у него в лавке, и пошла к своей дочери и рассказала ей обо всем, что ей выпало и что она сделала.

Что же касается цирюльника, то, увидев, что его лавка пуста, он вцепился в ослятника и сказал ему: «Приведи мне твою мать!» Ослятник воскликнул: «Это не моя мать, это обманщица, которая обманула много людей и взяла моего осла!»

И вдруг подошёл красильщик, еврей и сын купца, и они увидели, что магрибинец вцепился в ослятника, а ослятнику прижгли виски, и спросили его: «Что с тобой случилось, ослятник?» И ослятник рассказал им обо всем, что с ним произошло, и магрибинец тоже рассказал свою историю, и они воскликнули: «Эта старуха – обманщица, которая обманула нас!» – и рассказали обо всем ослятнику и цирюльнику, что случилось.

И магрибинец запер свою лавку и прошёл с ними к дому вали, и они сказали вали: «Мы узнаем о наших обстоятельствах и о нашем имуществе только от тебя!» – «А сколько в городе старух! – сказал вали. – Есть ли среди вас кто-нибудь, кто её узнает?» – «Я её узнаю, – сказал ослятник, – но только дай нам десять твоих приближённых». И ослятник вышел с приближёнными вали, а остальные шли позади них. И он стал кружить со всеми ими по городу, и вдруг подошла старуха Далила, и ослятник с приближёнными вали схватил её, и они пошли с ней к вали и остановились под окнами дворца, ожидая, пока вали выйдет.

И потом приближённые вали заснули, так как подолгу не спали у вали, и старуха тоже представилась спящей, и ослятник с товарищем тоже заснули; и тогда Далила ускользнула от них и вошла в гарем и, поцеловав руку у госпожи гарема, спросила её: «Где вали?» – «Спит. Что ты хочешь?» – спросила госпожа гарема. И Далила сказала: «Мой муж продаёт рабов, и он дал мне пятерых невольников, чтобы я их продала, а сам уехал. И вали встретил меня и приторговал их у меня за тысячу динаров и ещё двести динаров мне и сказал: «Приведи их к дому!» И вот я их привела…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот пятая ночь

Когда же настала семьсот пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха вошла в гарем вали и сказала его жене: «Вали сторговал у меня невольников за тысячу динаров и двести динаров мне в придачу и сказал: «Приведи их к дому!» И вот я их привела».

А у вали была тысяча динаров, и он сказал своей жене: «Прибереги их, мы купим на них невольников». И, услышав от старухи такие слова, она поверила, что её муж так сделал, и спросила: «Где невольники?» И старуха ответила: «О госпожа, они спят под окном дворца, в котором ты находишься!» И госпожа выглянула из окна и увидела магрибинца, одетого в одежду невольников, и сына купца в облике невольника, и красильщика с ослятником и евреем, имевших облик бритых невольников, и сказала: «Каждый из этих невольников лучше, чем тысяча динаров».