Тысяча и одна ночь - [66]

— Деньги за меня. Деньги, чтобы предложить достойную цену, чтобы показать, что я — не какая-нибудь рвань.

— Ничего подобного, — сказала она, отталкивая конверт. — Ты — самый горячий парень из всех.

— Поэтому ты спала со мной.

— Ерунда. — Она обошла вокруг стола, чтобы обнять его.

— Я — наполнитель, — засмеялся он, проводя сильной рукой по своим густым коротким волосам.

— Меня трахали из жалости, — пробормотала она.

Глаза Ника вспыхнули, ледяные и оценивающие.

— Что? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Она с трудом сглотнула, в ней всколыхнулись все ее противные, мучительные эмоции.

— Энни просила тебя… и ты… и мы… — Она покачала головой. — Я — человек, которого трахают из жалости, — повторила она, как будто это все объясняло.

— Ты не такая. — Он схватил Кейси за запястье, сжимая его настолько сильно, что чуть не раздавил ее тонкие кости, и заставил ее содрогнуться. Но под болью ее также пронзила ярчайшая вспышка возбуждения.

— Ты уверен? — простонала она, чувствуя, что внезапно силы покинули ее.

— Нет, это не так. — Он посмотрел на нее недовольно. — И тот факт, что ты подумала такое, заставляет меня чувствовать, что я не смог сказать, что я думаю о тебе.

— Ты сказал, но…

— Я думаю, что ты — удивительная. — Он провел пальцем по багрово-синим венам на внутренней стороне ее запястья. Затем он притянул ее к себе, чтобы поцеловать. — Я думаю, что ты сексуальна, мила, забавна, умна и, безусловно, очень благородна.

— У меня умер муж, следовательно, меня трахают из жалости.

— Кейси! — произнес он, встряхивая ее.

— Я просто говорю…

Он мягко дернул ее, посадил к себе на колени, и она ощутила под собой его эрегированный член.

— Ведь ты же волновался, что за тебя не заплатят на аукционе.

— Возможно, нам обоим стоит поработать над своей самооценкой. Что ты намерена сделать, Кейси?

— Трахнуть тебя, — сказала она. Эти слова сорвались у нее с языка прежде, чем она подумала о том, что говорит.

Ник застонал. Он взял ее лицо в свои руки, проводя пальцами вдоль скул. Затем поцеловал ее, сильно сдавив ее нижнюю губу, так что Кейси дернулась и вздохнула. — Я имел в виду, чем ты хочешь заниматься, — сказал он.

— Мне нравится благотворительность, — пробормотала она, расстегивая его ремень. — Еще мне нравятся старинные вещи, сокровища, пожившие на свете. Мне хотелось бы даже открыть магазин.

Он снова поцеловал ее, двигая языком у нее во рту, из-за чего у нее тут же сбилось дыхание.

— Ты шутишь?

— Нет, почему? — Она обвила его руками, проводя большим пальцем по расселине на верхушке кончика его члена. Маленькая жемчужинка прекума уже смазала его кожу, и он снова застонал.

— Поскольку это звучит так… — Он покачал головой, закрывая глаза. Погружаясь в ее прикосновения и в то, что они делали.

— Отнесись ко мне терпеливо, — прошептала она, прикасаясь к его лицу, прежде чем поцеловать его еще раз. — Я очень давно не делала ничего подобного.

Кейси опустилась на колени между его раздвинувшимися бедрами. Его джинсы были расстегнуты, пенис вздымался наружу. Она прижалась щекой к его теплой плоти. Ее язык порхал по его коже, собирая сладкие и соленые капли жидкости. Она всосала головку его пениса в рот и облизала его, не спуская глаз с лица Ника. Его челюсти сжались, глаза продолжали оставаться закрытыми, а потом резко распахнулись. Невероятно.

— Вряд ли ты что-то забыла, — Ник положил руку ей на затылок, мягко двигая ее и вынуждая брать пенис все глубже в горло.

Кейси сильно сосала, ощущая вкус мыла и пота на его коже. Затем почувствовала, что он толкает ее снизу вверх — он трахал ее в рот.

Кейси кончиками пальцев погладила его яички, рисуя узоры по тонкой, как бумага, коже.

Ник опустился, чтобы обеспечить ей лучший доступ, и она воспользовалась этим моментом, чтобы провести твердым кончиком языка по голубым венам его пениса. Она облизала маленькую расщелину в головке его эрегированного пениса, а затем всосала ее.

Она немного смутилась, когда он мягко оттолкнул ее, вытаскивая свой пенис у нее изо рта, толкая ее назад для того, чтобы сдернуть с нее брюки и носки. Он повернулся, приподнял ее, и она ощутила, что взлетает в воздух, ее волосы развеваются, а дыхание перехватывает.

Ягодицы Кейси ударились о столешницу, и он сказал:

— Я вымою твою столешницу, клянусь. Клянусь. Уберу, уберу, — повторял он, как молитву, а затем рухнул на колени между ее ногами, резко и широко развел руками ее бедра и прижался ртом к ее гладкому влагалищу.

— О! — произнесла она, потому что все ее естество охватило невероятное изумление от происходящего.

* * *

Ему понадобилось всего несколько раз облизать горячим языком ее клитор и скрывающие его пухлые половые губы. От заключительного касания его языка она кончила. Ее пальцы, цепляющиеся за край столешницы, позволили ей удержать равновесие и не упасть.

Он быстро встал — его движение было очень резким — и вошел в ее расселину. Не спуская глаз с ее лица, он медленно, почти лениво, скользил в ней, но по игре мышц его челюсти она могла точно сказать, что ему требовалась вся его сила, чтобы удерживать такой спокойный ритм.

— Держишь себя на коротком поводке? — прошептала Кейси. Она прижала ладони к его накачанной груди, чувствуя, как его сердце бьется в ритме хорошего галопа. — Мне жаль, что я не могу ощутить твою кожу.