Тысяча и одна ночь. Книга 9 - [39]

И когда письмо её отца дошло до царицы, она прочитала его и послала за Манар-ас-Сана и призвала её к себе, а Манар-ас-Сана утопала в крови, была связана своими волосами и закована в тяжёлые железные цепи, и была на ней волосяная одежда. И её поставили перед царицей, и она стояла, униженная и презренная, и, увидев себя в столь большом позоре и великом унижении, она вспомнила о своём бывшем величии и заплакала сильным плачем и произнесла такие два стиха:

"Владыка, мои враги хотят погубить меня,

Они говорят, что мне не будет спасенья

Надеюсь, что все дела врагов уничтожишь ты,

Господь мой, защита тех, кто просит в испуге".

И затем она заплакала сильным плачем и упала, покрытая беспамятством, а очнувшись, она произнесла такие два стиха:

"Подружились беды с душой моей; с ними дружен я,

Хоть был врагом их; щедрый - друг для многих,

Единым не был род забот в душе моей,

И их, хвала Аллаху, много тысяч".

И ещё произнесла такие два стиха:

"Как много бед нелёгкими покажутся

Для юноши - спасенье у Аллаха!

Тяжелы они, но порой охватят кольца их

И раскроются, а не думал я, что раскроются..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до восьмисот двадцати

Когда же настала ночь, дополняющая до восьмисот двадцати, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда царица Нур-аль-Худа велела привести свою сестру, царевну Манар-ас-Сана, её поставили перед нею, связанную, и она произнесла предыдущие стихи. И её сестра принесла деревянную лестницу и положила на неё Манар-ас-Сана и велела слугам привязать её спиной к лестнице и вытянула ей руки и привязала их верёвками, а затем она обнажила ей голову и обвила её волосы вокруг деревянной лестницы, и жалость к сестре исчезла из её сердца.

И когда Манар-ас-Сана увидела себя в таком позорном и унизительном положении, она начала кричать и плакать, но никто не пришёл ей на помощь. И она сказала: "О сестрица, как ожесточилось ко мне твоё сердце и ты не жалеешь меня и не жалеешь этих маленьких детей?" И, услышав эти слова, Нур-аль-Худа стала ещё более жестокой и начала её ругать и воскликнула: "О любовница, о распутница, пусть не помилует Аллах того, кто тебя помилует! Как я тебя пожалею, о обманщица?" И Манар-ас-Сана сказала ей (а она лежала вытянутая)" "Я ищу от тебя защиты у господа неба в том, за что ты меня ругаешь, и в чем я невиновна! Клянусь Аллахом, я не совершала блуда, а вышла за него замуж по закону, и мой господь знает, правда мои слова или нет. Моё сердце разгневалось на тебя из за жестокости твоего сердца ко мне - как ты упрекаешь меня в блуде, ничего не зная! Но мой господь освободит меня от тебя, и если твои упрёки за блуд правильны, Аллах накажет меня за это".

И её сестра подумала, услышав её слова, и сказала ей: "Как ты можешь обращаться ко мне с такими словами!" А потом она поднялась и стала бить Манар-асСана, и её покрыло беспамятство. И ей брызгали в лицо водой, пока она не очнулась, и изменились прелести её от жестоких побоев и крепких уз и от постигшего её великого унижения, и она произнесла такие два стиха:

"И если грех совершила я

И дурное дело я сделала, -

Я раскаялась в том, что минуло,

И просить прощенья пришла я к вам".

И, услышав её стихи. Нур-аль-Худа разгневалась сильным гневом и воскликнула: "Ты говоришь передо мной стихами, о распутница, и ищешь прощения великих грехов, которые ты совершила! У меня было желание воротить тебя к твоему мужу и посмотреть на твоё распутство и силу твоего глаза, так как ты похваляешься совершёнными тобой распутствами, мерзостями и великими грехами".

И затем она велела слугам принести пальмовый прут, и когда его принесли, засучила рукава и стала осыпать Манар-ас-Сана ударами с головы до ног. А потом она приказала подать витой бич, такой, что если бы ударили им слона, он бы, наверное, быстро убежал, и стала опускать этот бич на спину и на живот Манар-ас-Сана, и от этого её покрыло беспамятство. И когда старуха Шавахи увидела такие поступки царицы, она бегом выбежала от неё, плача и проклиная её. И царица крикнула слугам: "Приведите её ко мне!" И слуги вперегонку побежали за ней и схватили её и привели к царице, и та велела бросить Шавахи на землю и сказала невольницам: "Тащите её лицом вниз и вытащите её!" И старуху потащили и вытащили, и вот то, что было со всеми ими.

Что же касается до Хасана, то он поднялся, стараясь быть стойким, и пошёл по берегу реки, направляясь к пустыне, смятенный, озабоченный и потерявший надежду жить, и был он ошеломлён и не отличал дня от ночи из-за того, что его поразило. И он шёл до тех пор, пока не приблизился к дереву, и он увидел на нем повешенную бумажку и взял её в руку и посмотрел на неё, и вдруг оказалось, что на ней написаны такие стихи:

"Обдумал я дела твои,

Когда был в утробе ты матери,

И смягчил к тебе я её тогда,

И к груди прижала тебя она.

Поможем мы тебе во всем,

Что горе и беду несёт.

Ты встань, склонись пред нами ты -

Тебя за Руку мы возьмём в беде".

И когда Хасан кончил читать эту бумажку, он уверился, что будет спасён от беды и добьётся сближения с любимыми, а затем он прошёл два шага и увидел себя одиноким, в месте пустынном, полном опасности, где не найти никого, кто бы его развлёк, и сердце его умерло от одиночества и страха, и у него задрожали поджилки, и он произнёс такие стихи: