Тысяча и одна ночь. Книга 4 - [18]

И, услышав о Камар-аз-Замане, Марзуван все вспомнил, так как он слышал рассказы о нем в других странах и пришёл сюда в поисках его, но он притворился незнающим и спросил везиря: "А кто такой Камар-аз-Заман?" - и везирь отвечал ему: ""Это сын султана Шахрамана, и он болен и лежит в постели; ему нет покоя, и он не ест, не пьёт и не спит ни ночью, ни днём. Он близок к смерти, и мы отчаялись, что он будет жить, и уверились в его близкой кончине. Берегись же долго глядеть на него и смотреть не на то место, куда ты ставишь ногу: иначе пропадёт твоя и моя душа".

"Ради Аллаха, о везирь, - сказал Марзуван, - я надеюсь, что ты расскажешь мне об этом юноше, которого ты мне описал. В чем причина того, что с ним?" - "Я не знаю причины, - отвечал везирь, - но только его отец три года назад просил его, чтобы он женился, а Камараз-Заман отказался, и отец разгневался на него и заточил его. А наутро юноша стал утверждать, что он спал и видел рядом с собою девушку выдающейся красоты, чью прелесть бессилен описать язык, и сказал нам, что снял с её пальца перстень и сам надел его, а ей надел свой перстень. И мы не знаем того, что скрыто за этим делом. Заклинаю же тебя Аллахом, о дитя моё, когда поднимешься со мною во дворец, не смотри на царского сына и иди своей дорогой: сердце султана полно гнева на меня".

И Марзуван подумал: "Клянусь Аллахом, это и есть то, что я ищу! А потом Марзуван пошёл сзади везиря и пришёл во дворец, и везирь сел у ног Намар-Замана, а Марзуван - у того не было другого дела, как идти, пока он не остановился перед Камар-аз-Заманом и не посмотрел на него. И везирь умер живьём от страха и стал смотреть на Марзувана и подмигивать ему, чтобы он шёл своей дорогой. Но Марзуван притворился, что не замечает его, и смотрел на Камараз-Замана. И он убедился и узнал, что это тот, кого он ищет..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто девяносто седьмая ночь

Когда же настала сто девяносто седьмая ночь, она сказала. "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Марзуван посмотрел на Камар-азЗамана и узнал, что это тот, кого он ищет, он воскликнул: "Слава Аллаху, который сделал его стан подобным её стану и его щеку такой, как её щека, и цвет его лица таким же, как у неё!"

А Камар-аз-Заман открыл глаза и стал прислушиваться к словам Марзувана, и, когда Марзуван увидел, что Камар-аз-Заман прислушивается к его словам, он проговорил такие стихи:

"Я вижу, взволнован ты и стонешь в тоске своей,

И склонён устами ты красоты хвалить её.

Любовью охвачен ты иль стрелами поражён?

Так держит себя лишь тот, кто был поражён стрелой.

Меня напои вином ты в чаше, и спой ты мне,

Сулейму и ар-Ребаб и Танум ты помяни.

О, солнце лозы младой - дно кружки звезда его,

Восток-рука кравчего, а запад - уста мои.

Ревную бока её к одежде её всегда,

Когда надевает их на тело столь нежное.

И чашам завидую, уста ей целующим,

Коль к месту лобзания она приближает их.

Не думайте, что убит я острым был лезвием, -

Нет, взгляды разящие метнули в меня стрелу.

Когда мы с ней встретились, я пальцы нашёл её

Окрашенными, на кровь дракона похожими,

И молвил: "Меня уж нет, а руки ты красила!

Так вот воздаяние безумным, влюбившимся!"

Сказала она и страсть влила в меня жгучую Словами любви, уже теперь нескрываемое:

"Клянусь твоей жизнью я, не краской я красила,

Не думай же обвинять в обмане и лжи меня.

Когда я увидела, что ты удаляешься, -

А ты был рукой моей в кистью и пальцами, -

Заплакала кровью я, расставшись, и вытерла

Рукою её, и кровь мне пальцы окрасила",

И если б заплакать мог я раньше её, любя,

Душа исцелилась бы моя до раскаянья,

Но раньше заплакала она, в заплакал я

От слез её и сказал: "Заслуга у первого

Меня не браните вы за страсть и ней - поистине,

Любовью клянусь, по ней жестоко страдаю я.

Я плачу о той, чей лик красоты украсили,

Арабы в персы ей не знают подобия.

Умна как Лукман она, ликом как у Юсуфа,

Ноет как Давид она, как Марьям, воздержана.

А мне - горесть Якова, страданья Юсуфа,

Несчастье Иова и беды Адамовы,

Не надо казнить её! Коль я от любви умру,

Спросите её: "Как кровь его ты пролить могла?"

И когда Марзуван произнёс эту касыду, он низвёл на сердце Камараз-Замана прохладу и мир, и тот вздохнул и повернул язык во рту и сказал своему отцу: "О батюшка, позволь этому юноше подойти и сесть со мной рядом..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Сто девяносто восьмая ночь

Когда же настала сто девяносто восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Камар-аз-Заман сказал своему отцу: "О батюшка, пусти этого юношу подойти и сесть со мной рядом". И когда султан услышал от Камар-аз-Заман эти слова, он обрадовался великой радостью, а ведь раньше его сердце встревожилось из-за Марзувана, и он задумал в душе обязательно отрубить ему голову. И теперь он услышал, что его сын заговорил, и то, что с ним было, прошло, и он поднялся и привлёк к себе юношу Марзувана и посадил его рядом с Камар-аз-Заманом.

И царь обратился к Марзувану и сказал ему: "Слава Аллаху за твоё спасение!" А Марзуван ответил: "До сохранит тебе Аллах твоего сына!" - и пожелал царю добра. "Из какой ты страны?" - спросил его царь, и он ответил: "С внутренних островов, из земель царя аль-Гайюра, владыки островов, морей и семи дворцов". И царь Шахраман сказал ему: "Может быть, твой приход будет благословенным для моего сына и Аллах спасёт его от того, что с ним". - "Если пожелает Аллах великий, будет только одно добро", - отвечал Марзуван.