Тысяча и одна ночь. Книга 1 - [72]

И султану понравились его слова, и он пожелал испытать его, чтобы проявилось, каковы его знания и образованность, и спросил: "Хранишь ли ты в памяти како-нибудь описание родинки?" - "Да, - ответил Хасан и произнёс:

Любимый! Всякий раз, как его вспомню,

Я слезы лью, и громко я рыдаю.

Он с родинкой, что красотой и цветом

Зрачок очей напомнит или финик".

И царь одобрил это двустишие и сказал Хасану: "Подавай ещё! Аллаха достоин твой отец, и да не сломаются твои зубы!" И Хасан произнёс:

"Клянусь точкой родинки, что зёрнышку мускуса

Подобна! Не удивись словам ты сравнившего, -

Напротив, дивись лицу, что прелесть присвоило

Себе, не забывши взять мельчайшего зёрнышка".

И царь затрясся от восторга и сказал ему: "Прибавь мне, да благословит Аллах твою жизнь!" И Хасан произнёс:

"О ты, чей лик украсила родинка,

Что мускусу подобна на яхонте, -

Не будь жесток и близость даруй ты мне,

Желание и пища души моей!"

"Прекрасно, о Хасан, ты отличился вполне! - воскликнул царь. - Разъясни нам, сколько значений имеет слово "аль-халь" в арабском языке?"

"Да поддержит Аллах царя, пятьдесят восемь значений, а говорят - пятьдесят", - ответил Хасан. И царь сказал: "Ты прав! - а потом спросил: Знаешь ты, каковы отдельные качества красоты?" - "Да, - отвечал Хасан, - миловидность лица, гладкость кожи, красивая форма носа и привлекательность черт, а завершение красоты - волосы. И все это объединил ещё аш-Шихаб-аль-Хиджази в стихах, размером реджез. Вот они:

Липу краса, скажи, должна присуща быть,

И коже гладкость. Будь же проницательным!

За красоту все хвалят нос, поистине,

Глаза ж прекрасных знамениты нежностью.

Да! А устам присуща прелесть, сказано;

Пойми же то, да не утратишь отдых ты!

Язык быть должен острым, стан изящным быть,

Чертам лица быть следует красивыми.

Верх красоты же, говорится, - волосы.

Внемли же ты стихам моим и краток будь!"

И царь порадовался словам Хасана и обласкал его и спросил: "Что означает поговорка: "Шурейх хитрее лисицы?" И Хасан отвечал: "Знай, о царь, - да поддержит тебя Аллах великий, - что Шурейх в дни моровой язвы удалился в Неджеф, и когда он вставал на молитву, приходила лисица и, стоя против него, подражала ему, отвлекая его от молитвы. И когда это продлилось, он снял однажды рубаху и повесил её на трость, вытянув рукава. а сверху надел свой тюрбан и перевязал рубаху у пояса и поставил трость на том месте, где молился. И лисица, как всегда, пришла и встала напротив, а Шурейх подошёл к ней сзади и поймал её, - и сказано было, что сказано".

И, услышав то, что высказал Хасан басрийский, султан сказал его дяде, Шамс-ад-дину: "Поистине, сын твоего брата совершенен в области словесных наук, и я не думаю, чтобы подобный ему нашёлся в Каире!" И Хасан басрийский поднялся и облобызал землю перед султаном и сел, как садится невольник перед своим господином.

И султан, узнавши поистине, какие достались Хасану басрийскому знания в словесности, обрадовался великой радостью и наградил его почётной одеждой и назначил его на дело, которое могло бы помочь ему поправить своё положение; а после того Хасан басрийский поднялся и поцеловал землю перед султаном и, пожелав ему вечного величия, попросил позволения уйти вместе со своим дядей, визирем Шамс-ад-дином.

И султан позволил ему, и он вышел и пришёл со своим дядей домой, и им подали еду, и они поели того, что уготовил им Аллах, а затем, покончив с едой, Хасан басрийский вошёл в покой своей жены Ситт-аль-Хусн и рассказал ей, что с ним произошло в присутствии султана; и она воскликнула: "Он непременно сделает тебя своим сотрапезником и в изобилии пожалует тебе награды и подарки!

По милости Аллаха ты блещешь светом своих совершенств, словно величайшее светило, где бы ты ни был, на суше или на море". - "Я хочу сказать ему хвалебную касыду, чтобы любовь ко мне увеличилась в его сердце", - сказал Хасан. И его жена воскликнула: "Ты это решил удачно! Подумай хорошенько и постарайся сказать получше. Я так и вижу, что он ответит тебе приязнью".

И Хасан басрийский удалился в сторонку и старательно вывел стихи, стройные по построению и прекрасные по смыслу. Вот они:

Высшей славы повелитель мой достиг,

И стезёй великих, славных он грядёт.

Справедливыми все страны сделал он,

Безопасными и путь закрыл врагам.

Это набожный и прозорливый лев;

Царь, ты скажешь, или ангел - он таков.

Все богатыми уходят от него,

Описать его в словах бессилен ты.

В день раздачи он сияет, как заря,

В день же боя тёмен он, как ночи мрак.

Его щедрость охватила шеи нам,

Над свободными он милостью царит.

Да продлит Аллах надолго его век

И от гибельной судьбы да сохранит!

И, окончив писать эти стихи, он послал их его величеству султану с одним из рабов своего дяди, визиря Шамсад-дина; и царь ознакомился с ними, и его сердце обрадовалось им, и он прочёл их тем, кто был перед ним, и они восхвалили Хасана великой похвалой. А потом султан призвал его в свою приёмную и, когда он явился, сказал ему: "С сегодняшнего дня ты мой сотрапезник, и я назначаю тебе ежемесячно тысячу дирхемов, кроме того, что я определил тебе раньше".

И Хасан басрийский поднялся и трижды поцеловал перед султаном землю и пожелал ему вечной славы и долгой жизни. И после этого сан Хасана басрийского возвысился, и слух о нем полетел по странам, и он пребывал со своим дядей и семьёй в прекраснейшем состоянии и приятнейшей жизни, пока не застигла его смерть".