Тысяча и одна бомба - [14]

Историческому отделу были предоставлены удобные апартаменты на привилегированном втором этаже. За полированными стеклами книжных шкафов десятилетиями покоились тисненой кожи тома доктрин и мемуаров. Сам командующий нередко заходил сюда, чтобы провести часок-другой в обществе Мольтке и Гудериана…

Что касается юридического отдела, то о нем военные руководители вспоминали лишь раз в двадцать — тридцать лет, когда приходилось подписывать капитуляции…

Поэтому, когда командующий потребовал к себе главу юридического отдела, подчиненные растерялись. После получасовых поисков на чердаке среди пыльных бумаг и всякого хлама был обнаружен тощий седой лейтенант в полинялом мундире, усыпанном перхотью. Выяснилось, что лейтенант носил звучную фамилию Гинденбург и что последний раз он получил повышение в звании еще во время первой мировой войны…

Узнав, что он кому-то понадобился, Гинденбург испуганно опустился на шаткий стул с поломанной спинкой. — Неужели на пенсию? А у меня еще три дочери не замужем…

— Не на пенсию, а на первый этаж! — скомандовал полковник, личный помощник фельдмаршала, и потащил дряхлого Гинденбурга с чердака.

На лестничной площадке суетливые военные постарались очистить юриста от пыли и паутины.

— Все равно несолидно! — сожалеюще сказал полковник, оглядев юриста.

Стащив с себя мундир, он быстро напялил его на тощего Гинденбурга.

— Господа, скорее снимайте с себя ордена! — приказал полковник.

Военные наскоро перекололи свои ордена на полковничий мундир, и через несколько минут преображенного юриста втолкнули в кабинет фельдмаршала.

В кабинете полыхали страсти. Красный разгневанный Гарри сидел верхом на стуле напротив такого же красного фельдмаршала и, энергично разрубая воздух ладонью, говорил:

— У порядочных людей так не принято! Допустим, я оставляю у вас свой пиджак! Прихожу за ним завтра, а вы говорите: «Милейший, твой пиджак мне понравился, вернуть не могу!» Долговязый политический советник, стоявший у окна, перебил:

— Мы говорим о разных вещах! Никто не станет спорить, если пиджак действительно ваш. Но появление «Аиды» связано с «серебряными стрелами»! Чьи газеты вот уже столько дней кричат о «стрелах»?

Советник схватил со стола пачку газет и потряс ими перед носом посла.

— Мало ли что пишут наши газеты! Что вы, не знаете наших газет! — Гарри был не на шутку зол. — Я в шестой раз официально заявляю — «Аида» наша!..

— Допустим, что ваша! — вмешался фельдмаршал. — Но почему вы решили, что она в наших руках?

Посол-сержант ждал этого вопроса. Хитро улыбнувшись, он полез в карман своего пиджака с таким видом, будто сейчас оттуда вылетит птичка. Фельдмаршал и советник переглянулись. Пулькин медленно извлек пачку фотографий и торжествующе положил их на краешек стола.

— А это что такое? — спросил он, похлопывая рукой по фотографиям.

Советник подошел, взял снимки, небрежно проглядел. На фото был запечатлен тягач, волочивший платформу с укрытым брезентом предметом.

— Господин посол, можно вас попросить подойти к окну? — предложил советник.

Пулькин послушно встал и подошел к окну. Советник откинул штору. Почти весь асфальтовый квадрат двора занимал знакомый тягач с платформой. Советник взмахнул платком, и солдаты, окружавшие машину, торопливо сдернули с платформы зеленый брезент. Под ним оказался обрезок толстой трубы.

— Что это? — негодующе спросил Пулькин.

— Это? — политический советник еле сдерживал улыбку, — Это, господин посол, труба. Мы начинаем ремонт канализации всего генерального штаба…

Гарри молчал. Молчал и думал. Похоже было, что иногда дипломатам не зря платят по пять тысяч в месяц.

— Выходит, господа, вы бомбу еще не нашли?

— А вы думали — мы нашли! — засмеялся советник и с удовольствием потер руки. — Как бы не так!.. — Но огорчайтесь, мой юный друг, — миролюбиво сказал фельдмаршал. — Мы еще найдем…

Гарри снова замолчал. Он раздумывал, не обращая внимания на откровенно улыбавшихся военных.

— Придется нам повторить испанский спектакль, — вдруг заявил посол. — Для поисков бомбы я буду вынужден вызвать нашу авиацию, двадцать судов и две подводные лодки.

Военные перестали улыбаться.

— Но у нас нет Средиземного моря, — растерянно проговорил советник. — Ваши подводные лодки и суда не понадобятся…

— Заменим танками, — быстро решил Гарри. Неожиданно фельдмаршал заметил юриста, неуверенно переминавшегося у двери. Уважительно глянув на грудь, увешанную орденами, коротко спросил:

— Кто вы и почему?

— Я — Гинденбург! — совсем не по уставу доложил юрист. — Я служу по юридической части…

— Очень хорошо. — Сквозь монокль фельдмаршал внимательно оглядел вспотевшего от страха лейтенанта. — У вас, полковник, я вижу, немало боевых наград. Выходит, вы знаете цену оружию. Уверен, быстро ухватите суть дела…

Гинденбург внезапно вспомнил, что следует говорить в таких случаях.

— Рад стараться! — неловко вскрикнул он и даже попытался топнуть каблучками.

— Дорогой друг, — обратился командующий к Пулькину, — у меня есть разумное предложение. Не будем ссориться, поручим нашему юристу спокойно подумать о формальностях и встретимся завтра.

Пулькин, которому тоже надоело кричать, согласился: