Тысяча и один день лета - [2]

Качели были покрашены в зеленый цвет, и хотя местами облезли, но все равно так искусно прятались среди зарослей кустов, что даже пройдя через сад насквозь не всегда можно было их заметить. Сейчас на качелях никого не было. Оно и понятно - лето, большая часть тех, кто обычно эксплуатировал качели, разъехалась по всяким там лагерям, дачам и просто бабушкам из деревни. Ромка обрадованно подбежал, уселся на ту самую доску, повозился, устраиваясь поудобнее. Посмотрел на Ника: "А что же ты?" Ник улыбнулся Ромке, но помедлил перед тем, как садиться. Почему-то вот сейчас, особенно в последнее время, иногда становилось как-то грустно. Раньше они лазали где только было можно и как-то не думали об этом, а сейчас Ник иногда все чаще понимал как это вот здорово - лето, солнце, лучший друг рядом и никаких тебе уроков и забот. И понимал, что вот это, наверное, скорее всего происходит в последний раз... Потому что как ни крути, а Ромке в следующем году уезжать. И ладно бы просто на другую квартиру, на метро-то иногда доехать можно, а в другой город. Не будешь же все время звонить, междугородний телефон тоже ой-ей-ей сколько стоит... Но потом такие мысли проходили. Ведь даже если что-то плохое - то это все равно еще не скоро. А пока... А пока вместе. Как сейчас. Ромка смотрел уже почти удивленно. Ник встряхнулся, отогнал назойливые мысли, шагнул к Ромке. Сел рядом. В последнее время они сильно выросли и уже почти не помещались вдвоем на одной узкой доске, приходилось сидеть тесно прижавшись друг к другу. И сейчас, в эти минуты перед полетом, когда он сидел, тесно прижавшись к Ромке, Ник со всей отчетливостью вдруг понял, что этот полет - последний. И не потому, что кабина стала им узка. Просто потому, что... Странно это как-то все было. Обычно дети не верят, что взрослеют. И только ставшие за зиму короткими футболки и шорты убеждают их в этом. Но сейчас Ник четко понимал: все. Их время вышло. И ничего уже не изменить, так было сотни лет: одни уходят, а на их место приходят другие. И ничего нельзя сделать. Ник поспешно отвернулся. Прислонился лбом к холодной железной ручке. Но через секунду уже справился с собой. И на неизменное Ромкино: - Поехали? Ответил чуть хрипловатым, но все-таки уже своим, нормальным голосом: - Давай.

И как всегда, как сотни раз, вдавила в скамейку подъемная сила. И чуть закружилась голова. Ник каждый раз знал, что так будет, и все равно каждый раз немного удивлялся. И радовался. И еще, когда все вокруг - зеленые деревья и белые цветы - начинали дрожать и расплываться, отчего-то становилось чуточку жутковато. Но сразу проходило. Тогда, когда появлялся справа и слева в поле зрения широкий размах серебристых крыльев. Первый раз, когда так случилось, Ромка даже не удивился. Только засмеялся тихонько и поближе придвинулся к Нику. А Ник сидел, не смея оторвать глаз. Потому что, когда бы они ни поднимались в воздух, в небе всегда было раннее утро. И вставало огромное золотое солнце из-за горизонта. Пару раз это им мешало, когда летали на восток, к морю, но зато как здорово было встречать закат вот так - на высоте, в небе! Потом, когда станет взрослым, Ник узнает, что был на свете замечательный человек - летчик и писатель француз Антуан де Сент-Экзюпери. За свою жизнь он написал много разных историй - про людей, смелых и отважных летчиков, потому что сам был таким. И в одной из его историй обыкновенный мальчик Маленький Принц - говорил взрослому летчику - своему другу: - Знаешь... когда станет очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце... И Ник, пожалуй, вспомнит эти моменты - утреннего полета. И подумает, что восход и закат, в сущности, одно и то же... Просто для кого-то это восход, а для кого-то - закат... От грустных мыслей Ника отвлек озабоченный голос Ромки: - Эй, пилот, ты заснул никак? Смотри, погода портится! Сейчас дождь будет, смотри, какие тучи! Что делать будем? Ник глянул поверх приборов. В самом деле, небо посерело, затянулось облаками. Когда только успело? Вроде только что было солнце... - Не знаю, - перекрывая шум ветра, крикнул он Ромке, - ты посадишь? Или летим на побережье? Ромка подумал секунд пять. Попробовать-то можно было... И если ветер поможет, тогда... А если? Тогда что? "Ты же Летчик! - сказал кто-то Ромке. - При любых обстоятельствах ты не имеешь права рисковать Пассажирами. Ты слышишь? При любых обстоятельствах!" ...От дождя они успели тютелька в тютельку. Только взмокший Ник понял, что они на земле, как ветер рванул так, что песок взметнулся почти на метр от земли, и Ник подумал, что при таком ветре самолет они бы, пожалуй, не посадили даже здесь, не то что дома. Пришлось бы лететь от грозы в Заречье, там дожди очень редко, пришлось бы выжидать... Кто знает, сколько? Самолет стоял у самой воды, на песке. Как Ромка сумел так ювелирно сесть и не кувырнуться с берега, Ник предпочитал даже и не думать. - Ну что? - Ромка в изнеможении вытянулся. Капли щелкали в метре от его ног. - Подожди, - переводя дух, попросил Ник, - дай в себя прийти. Они лежали на теплых досках маленького домика пристани, крытого шифером обычное их место здесь для пережидания дождя. Как только первый порыв взметнул песок на берегу около самолета, Ромка с беспокойством крикнул, перекрывая шум ветра: - Побежали-ка лучше отсюда. Смотри тут тоже вон какая туча, сейчас что будет... Дождь прихватил их по пути. Сначала капли изредка, будто пробуя, задевали футболку и руки, а потом защелкали все сильнее и сильнее. Слава Богу, бежать было недалеко. Но все равно, когда добежали, были, как говорит мама, "как из лужи вынутые". Ромка стащил через голову мокрую футболку, выжал. Теперь, когда все уже было позади, снова нахлынули подробности полета. Так всегда - когда что-то происходит ничего особенного не замечаешь, а потом вспоминаешь и думаешь: "Ну до чего же здорово было! И как это я не заметил?" - А как ты от ветра-то, а? - нарушил молчание Ник. - Я бы так не смог. - Да ладно уж, не смог бы! - Правда... Чего греха таить, летал Ромка лучше. Поэтому почти всегда во всех полетах за рулем был он. А Ник у него вторым пилотом. - Что-то везде погода портится, - заметил Ромка вдруг, - И у нас, и здесь... Не к добру... - Да ладно, тебе... Пробьемся. - Ну да! Пробьемся! Ты поведешь? Я и так вон чуть сиденье не намочил, когда нас швыряло тут над деревьями! Соображаешь, что бы было, если бы... - Ага. А сажал ты правда здорово. Я даже глаза закрыл, думал, уже все... Умеешь. - Да ладно тебе, хватит! Кукушка хвалит петуха. Ник довольно засмеялся. - Смотри, зарядит на два часа проливной, будет тебе петух! Как тогда взлетим? А если не взлетим, то сидеть тебе опять под домашним арестом, как тогда, когда с Острова возвращались. А? - Не-а, не сидеть. Смотри, вон просвет. - Ну да, просвет. Вон там опять что-то черное. - Все равно скоро кончится... - Ну и... Ник вдруг замер на полуслове и приподнялся на локте. Ромка удивленно посмотрел на него: - Ты чего? - Посмотри. Ничего не видишь? Ромка вгляделся. Хотя приглядываться-то уже и не надо было. Самолет. Серый, маленький, с синей звездой на боку. - Правее, - сказал Ник. Ромка взглянул правее. И - вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним, сбоку от маленького самолетика, появилась другая точка - черная и большая. Она стремительно увеличивалась и превратилась в самолет с хищным носом и широко раскинутыми в стороны крыльями. - Кто это? - тихо спросил Ромка. Ник не ответил.