Тяжелый рок - [30]

– Я достаточно хорошо знаю историю и то, что армия, которую поддерживали мы, победила армию, которую поддерживали вы, – заявил Нильсон. – И вам это тоже известно.

– Мастера Синанджу – не рядовые солдаты, – ответил Чиун. – Мы были там не для того, чтобы выигрывать войны. Скажите-ка, что стало с тем, кого вы посадили на престол?

– Его убили, – медленно произнес Нильсон.

– А с его преемником?

– Его тоже убили.

– И раз вы так хорошо знаете историю – кто потом взошел на престол?

– Тот, кого мы свергли, – после некоторой паузы ответил Нильсон.

– Правильно, – подтвердил Чиун. – И после этого вы говорите, что Дом Синанджу потерпел поражение? От рода новичков, которому всего каких-то шестьсот лет? – Он рассмеялся тонким дребезжащим смехом. – Всегда бы так проигрывать. Мы должны были защитить императора и сохранить ему престол. Годом позже, когда мы ушли, он был жив-здоров и его трон в безопасности. А двух его врагов постигла неожиданная смерть. – Чиун распростер руки в стороны. – Гордость – хорошая вещь, и она должна быть присуща роду, но она опасна для отдельных его представителей. Они перестают думать и живут одной гордостью, но живут недолго. И вам суждено об этом узнать.

Нильсон улыбнулся и медленно вынул из кармана куртки автоматический пистолет.

В комнату вновь вошел Баренга.

– Никого, – сказал он.

– Отлично, – отозвался Нильсон, не отрывая глаз от Чиуна. – Сядь и замолкни. Скажи мне, старик, как ты меня узнал?

– Дом Синанджу никогда не забывает тех, с кем сражался. Каждому Мастеру передают сведения о том, как они движутся, и о других особенностях. Вот, например, твой род. Каковы были твои предки, таков и ты. Прежде чем сделать движение, ты моргнул. Прежде чем сунуть руку в карман, ты кашлянул.

– А зачем это знать? – спросил Нильсон. – Какая от этого польза?

Он направил пистолет прямо в грудь Чиуну, находившемуся от него на расстоянии восьми футов.

– Ты же сам знаешь, – ответил Чиун. – Зачем спрашивать?

– Ну, хорошо. Это для того, чтобы знать слабые места противника. Но зачем же ему об этом говорить?

Прислонившись к стене, Баренга слушал разговор, его голова поворачивалась из стороны в сторону, словно он наблюдал за партией в теннис.

– Об этом говорят противнику, чтобы уничтожить его. Как, например, в случае с тобой. Ты уже беспокоишься о том, сможешь ли ты нажать на курок, не моргнув. Это беспокойство тебя и погубит.

– Ты очень самоуверен, старик, – сказал Нильсон с улыбкой. – Не та ли это гордость, что, по твоим же словам, может погубить человека?

Чиун выпрямился. Он по-прежнему был на голову ниже Ласы Нильсона.

– Вероятно, кого-то и может, – ответил он, – но я Мастер Синанджу. Я не из рода Нильсонов.

Такая вызывающая наглость взбесила Нильсона.

– В этом-то и твоя беда, старик, – сказал он.

Его палец начал нажимать на курок. Он пытался сконцентрироваться на Чиуне, все так же неподвижно стоявшем в центре комнаты. Но его глаза… Что же это с его глазами? Нильсон почувствовал первые крохи сомнения. Он попытался расслабиться, но не смог. Он нажал на курок и в этот момент понял, что моргнул. Оба глаза одновременно полностью закрылись – сработало аукнувшееся через века наследственное проклятие. Но было ясно, что он промахнулся. Нильсон слышал, как пуля отщепила кусок штукатурки, и понял, что другой возможности выстрелить у него не будет. Он вдруг ощутил боль в животе и почувствовал, как его тело конце куда-то унеслось. И все из-за того, что он моргнул. Если бы он только мог предупредить Гуннара…

Перед смертью Ласа Нильсон выдохнул:

– Тебе повезло, старик. Но придет еще один, лучше меня.

– Я почтительно и с уважением встречу его, – ответил Чиун.

Это были последние слова, услышанные Ласой Нильсоном.

Абдул Керим Баренга тоже не хотел больше слышать такое.

– Ноги, уносите, дорогие! – заорал он и, завывая, как сирена в ночи, бросился к двери номера, распахнул ее и понесся по коридору.

Римо был обеспокоен. Викки Стоунер и след простыл. Никто ее не видел – ни таксист, ни коридорный, ни полицейский – никто. Они с Чиуном испортили все дело, и теперь он представления не имел, где ее искать. Пока они были вместе, девица пребывала в таком расслабленном состоянии, что Римо никак не мог припомнить ничего, что могло бы стать ключом к разгадке ее таинственного исчезновения.

Потеря разозлила его; от того, что он не знал, где ее искать, он разозлился еще больше. Ни то, ни другое не имело отношения к Абдулу Кериму Баренге, но, на беду Баренги, именно на него выплеснулись отрицательные эмоции Римо.

Когда на восемнадцатом этаже дверь лифта открылась и оттуда вышел Римо, на него налетел Баренга, устремившийся в лифт с таким напором, словно вел свой Черный фронт освобождения Африки к светлому будущему. Или за пособием по безработице.

– Остынь, сказал Римо. – Куда так торопишься?

– Отвали, белый, – отозвался Баренга, который секундой раньше в ожидании лифта нетерпеливо скребся в закрытую дверь. – Надо уматывать отсюда.

Он попытался вытолкать Римо из пустого лифта.

Теперь уже окончательно разозлившись, Римо вцепился в дверь лифта, не желая двигаться с места. Баренга толкнул его, но с таким же успехом мог бы толкать небоскреб «Эмпайр стейт билдинг»