Тяжелые звезды - [18]

Видимо, мои зерна упали на подготовленную почву. Здесь, в Москве, Сергей увиделся со своими сверстниками: кто-то из них уже поступил в академию, кто-то получил очередное звание или более высокую должность. Товарищи продолжали служить, все их разговоры так или иначе касались военной службы и офицерских забот, к которым сам Сергей, получается, уже не имел никакого отношения.

Вроде как чужой.

Еще и трех месяцев не прошло с тех пор, как Сергей расстался с армией, но его уже заело самолюбие.

Наутро, когда пришло время прощаться — Сергей уезжал в Ростов-на-Дону, — я, памятуя о нашем разговоре, ему напомнил: «Позвоню ровно через месяц…» Сын внимательно на меня посмотрел и ответил так, как если бы все уже хорошенько обдумал и принял бесповоротное решение: «Пап, звонить не надо. Я согласен!»

Меня могут упрекнуть, дескать, нашел командующий войсками место для собственного отпрыска… Да, Сергей пошел служить в войска, которыми командовал его отец. Но не следует сбрасывать со счетов и следующие обстоятельства: пошел служить он в Северо-Кавказский округ внутренних войск. Пошел служить накануне первой чеченской войны.

И, как было обещано — на должность, соответствующую его подготовке.

Именно на Северном Кавказе очень быстро пригодились его пехотные навыки и даже его опыт службы в той самой 19-й мотострелковой дивизии Министерства обороны, откуда совсем недавно он ушел на вольные хлеба. Во время ввода войск в Чечню в декабре 1994 года Сергей находился на Назрановском направлении. Будучи офицером связи, он отвечал за взаимодействие внутренних войск и частей этой армейской дивизии. Ведь многих ее офицеров он знал лично, хорошо разбирался в тактике мотострелковых войск.

Это Назрановское направление можно назвать одним из самых сложных — там федеральные войска продвигались с трудом и часто оказывались блокированными.

В то время я находился на другом участке, но отлично представлял, как им достается и, не скрою, очень за Сергея волновался. Впервые в жизни я оказался в положении человека, который должен смириться с тем, что его сын воюет. И воюет по-настоящему — на передовой. Иной раз в своем генеральском вагончике ворочался по ночам.

Вот тогда и сказал: «Будь ты проклята, эта война!..»

* * *

Я понимал, как переживала Валя за нас с Сергеем. Ведь там, в Москве, она и вовсе была отрезана от всякой информации.

При этом я не испытывал никаких сомнений: раз Сергей воюет, то не может идти речи о том, чтобы перевести его в безопасное место. Во-первых, в таком положении оказался не я один: у нескольких знакомых мне генералов сыновья также уходили в бой. У некоторых, к сожалению, погибали. Во-вторых, в российской истории было немало примеров, когда отцы вместе с детьми участвовали в сражении. Вспомнить того же генерала Раевского, который во время Отечественной войны 1812 года, под Могилевом, шел в атаку вместе с двумя сыновьями. Это ответ людям, которые упрекали российских военных в том, что их собственные дети надежно упрятаны по тылам.

Все, что я мог сказать Вале, когда удавалось переговорить с ней по телефону: «Все нормально. Ты не волнуйся. Выкинь из головы все тревоги…»

Но не скрою: была и отцовская гордость за сына, разделившего со мной все невзгоды, поражения и победы этого военного похода. Во всяком случае я мог не прятать глаз от матерей и отцов, чьи сыновья так же, как мой Сергей, выполняли в Чечне тяжелую и опасную солдатскую работу. Участвовали в боевых операциях. Несли службу на блокпостах. Водили машины по военным дорогам, ежесекундно рискуя попасть в бандитскую засаду или подорваться на мине. И как бы ни была тяжела такая ноша — рука об руку идти по войне со своим сыном, — это все-таки лучше, чем краснеть, как некоторые другие генералы, за своих непутевых детей.

Вскоре мне удалось повидаться с Сергеем. Я летел в вертолете в Западную группировку, но по пути на несколько минут приземлился там, где по моим расчетам должен был находиться капитан Куликов. Привез ему свитер, бронежилет, бутылку водки и палку копченой колбасы. Времени было в обрез, поэтому обнялись наскоро. После чего я ему выдал свое отцовское напутствие: «Давай, сынок, воюй!..»

Позже Сергей рассказывал мне, что его сослуживцы поначалу подумали, что я заберу сына с собой. Что, дескать, не выдержал генерал Куликов… Так ему и сказали, когда после моего отлета по-товарищески была разлита по армейским кружкам эта водка и наскоро порезана колбаса. На них мое отцовское благословение произвело сильное впечатление. А сам я на этом скромном фронтовом застолье был ими помянут добрыми словами.

Но свой собственный авторитет он честно зарабатывал сам. И медаль «За отвагу», и орден Мужества. И звездочки на погонах. И продвижение по службе: через некоторое время стал он командиром одного из отрядов специального назначения внутренних войск.

Шло время. И однажды на мой стол (я был уже министром) легло представление на досрочное присвоение майору С.А. Куликову воинского звания «подполковник». В бумаге все было обосновано: храбрец, ходит по неприятельским тылам, уверенно руководит отрядом! Все законно. Многие воюющие офицеры получают звания досрочно.