Тяжелые времена - [13]
К утру я окончательно приняла решение и попросила еще раз соединить меня с избранным президентом. Он был рад, что я изменила свое мнение. Он гарантировал, что у меня будет возможность непосредственно встречаться с ним, в том числе когда в этом будет необходимость, один на один. Он сказал, что я могу сама подобрать себе команду, хотя он готов предложить некоторые кандидатуры. Поскольку я не была новичком в Белом доме, я понимала, насколько оба эти обещания были существенны. История неоднократно подтверждала, что, если Белый дом относится к Государственному департаменту пренебрежительно, это обычно приводит к плачевным результатам. Избранный президент заверил меня, что на этот раз будет по-другому: «Я хочу быть уверен в успехе вашей деятельности». По его словам, он отдавал себе отчет в том, что наше сотрудничество в выработке внешней политики не сможет избежать ошибок и заблуждений, однако мы будем стремиться принимать наиболее оптимальные для нашей страны решения. У нас пока еще не сложились такие тесные отношения, которые будут в дальнейшем, но я была тронута, когда он сказал:
— Вопреки сообщениям в прессе, я полагаю, что мы сможем стать хорошими друзьями.
Все ближайшие годы я хорошо помнила эту фразу.
Президент полностью выполнил все свои обещания. Он предоставил мне свободу действий в подборе команды; при принятии решений, касавшихся внешнеполитической деятельности, доверял мне как своему главному советнику в этой области; настаивал на том, чтобы мы часто встречались, чтобы у нас была возможность откровенно переговорить. Обычно, если эта традиция не нарушалась зарубежными поездками, мы с ним встречались, как правило, по крайней мере раз в неделю. Нельзя забывать также о заседаниях кабинета министров в полном составе, заседаниях Совета национальной безопасности и двусторонних встречах с иностранными руководителями, находившимися в нашей стране с визитом (на последних у меня было право совещательного голоса). Я также регулярно встречалась в Белом доме с министром обороны и советником по национальной безопасности. Если все это суммировать, то получится, что, несмотря на частые зарубежные поездки, я в течение четырех лет работы в Госдепартаменте была в Белом доме более семисот раз. Проиграв выборы, я даже не ожидала, что буду проводить там так много времени.
В последующие годы я не всегда была согласна с президентом и членами его команды. Некоторые из таких ситуаций представлены в моей книге, о других я предпочла умолчать, чтобы сохранить атмосферу конфиденциальности, которая должна существовать между госсекретарем и президентом страны, особенно если последний еще находится на своем посту. Однако у нас с ним сложились тесные профессиональные отношения, которые, как он и предсказывал, со временем переросли в личную дружбу, что я глубоко ценю. Через несколько недель работы в новой администрации, теплым апрельским днем, президент предложил завершить одну из наших еженедельных встреч за столом для пикника за пределами Овального кабинета на Южной лужайке, рядом с новой детской площадкой Малии и Саши. Меня это вполне устроило. В средствах массовой информации это получило название «стратегическое совещание за столом для пикника». Я бы, со своей стороны, дала этому другое название: «Два человека за доброй беседой».
В понедельник, 1 декабря, избранный президент Обама объявил о своем решении назначить меня шестьдесят седьмым государственным секретарем. Когда я стояла рядом с ним, он вновь публично повторил то, о чем говорил мне в частном порядке: «Назначение Хиллари должно послужить для друзей и противников подтверждением серьезности моей решимости возродить американскую дипломатию».
На следующий месяц, 20 января 2009 года, я вместе со своим мужем на сильном морозе наблюдала за тем, как Барак Обама принимал присягу в качестве президента США. Наше соперничество, в свое время достаточно жесткое, отошло в историю. Теперь мы были партнерами.
Глава 2
Госдепартамент: «умная сила»
Первый госсекретарь, с которым я познакомилась, был Дин Ачесон. Он служил в администрации президента Гарри Трумэна в начале холодной войны и был воплощением дипломата старой школы — солидного, производящего впечатление. Я была нервной студенткой, собиравшейся выступить с первой в моей жизни важной публичной речью. Это было весной 1969 года. Моя одноклассница по колледжу Уэллсли и подруга Элди Ачесон, внучка бывшего госсекретаря, решила, что нашему классу на церемонии окончания колледжа нужен свой оратор. После того как президент колледжа одобрил эту идею, мои одноклассники попросили меня рассказать о наших бурных четырех годах учебы в Уэллсли и обеспечить надлежащие пожелания при проводах нас в неизвестное будущее.
Вечером накануне церемонии окончания колледжа, когда моя речь еще не была готова, я столкнулась с Элди и ее семьей. Она познакомила меня со своим дедом, представив меня как «девушку, которая будет завтра выступать». Семидесятишестилетний бывший госсекретарь Ачесон, только что завершивший свои мемуары «Созидание настоящего» («Present at the creation»), которые в следующем году будут удостоены Пулитцеровской премии, улыбнулся и пожал мне руку. «Я с нетерпением жду вашего выступления», — сказал он. Я в панике поспешила обратно в свое общежитие, чтобы всю ночь просидеть над текстом речи.
