Тяжелые деньги - [3]

— Я для образа, — путаясь в сорняках, Каппа едва поспевал.

— Тебе надо было на поэта учиться, с таким образным мышлением. Ювелиров у нас вон целый квартал. Не получится, — повторил Таллео. — Я пробовал, еще на втором семестре. Я тогда вообще жил у площади.

— А, — хмыкнул Каппа. — Понимаю. И что?

Огромная стена, отсвечивая сухой серостью на белом солнце, заслонила полнеба. Выщерблины заросли мхом, который зеленел в ярком свете. Вверху в сине-бездонном небе застыло одинокое пухлое облако.

— Красота, — Таллео притормозил, снова вдохнул полной грудью, блаженно зажмурился. — Ничего, — он свернул к кустам и запрыгал по камням, которые когда-то были стеной, а теперь рассыпались в колючей траве. — Не получилось.

— Почему?

— Ты сможешь поднять этот камень? — Таллео кивнул в сторону.

— Смогу.

— А два таких?

— И два смогу.

— А три?

— Ну... Три, может быть, тоже. А что?

— А четыре?

— Нет.

— А пять?

— Нет конечно, ты что, издеваешься? Я же не волшебник.

— Так вот и я тоже.

— В смысле? Что ты имеешь в виду? Не доучился?

— Каппа, — Таллео дошел до кустов, остановился и обернулся. — Ты видел, сколько там помоев?

— Много?

— Тут, Каппа, нужно не Волшебство, а три тысячи человек с лопатами. Так, мы пришли.

Мальчики остановились на берегу рва, который отходил от стены и, извиваясь, терялся в недрах огромного пустыря, окружавшего Замок. Внизу катился грязный поток. Видно было, что когда-то ров наполнялся на четверть. Теперь серые камни торчали из слякоти как обломки грязных клыков.

— Это старая канализация. Сейчас мы туда спустимся и проникнем в Замок.

— Так просто? — хмыкнул Каппа, разглядывая серые камни.

— Просто, — хмыкнул Таллео. — Ты теперь тоже потребуй назад свои деньги. Каждый новый мастер ставит новые ловушки, лепит новые капканы. Причем, разумеется, криво. Могу представить, как там внутри все запущено. Знаешь, сколько тут всего накопилось, за тысячу лет?

Таллео осторожно запрыгал вниз по булыжникам, которые остались от древней каменной облицовки рва.

— Знаю как все, — сообщил Каппа сверху, прыгая вслед. — Что все говорят, то и знаю. А сам ты откуда знаешь? У вас что, проходят Замок?

— Мне такие вещи знать положено, — крикнул Таллео снизу, добравшись до первого зуба-обломка. — Я этим на хлеб зарабатываю, — он аккуратно поставил мешок к булыжнику и стал оглядываться. — Но теперь и ты будешь знать. Если мы доберемся до твоей зазнобы после обеда, можешь считать, нам повезло. Эй, осторожнее там!

Каппа, засмотревшись на разбитую арку, из которой вытекал поток, сорвался со склона и, взметая серую пыль, покатился вниз. Таллео бросился наперехват и успел как раз вовремя, чтобы Каппа не рухнул в грязную воду.

— Я же говорю, осторожнее там. Еще ничего не начали, а он уже шею свернуть собрался. Жив?

— Вроде... — Каппа поднялся на ноги и стал отряхиваться. — Теперь куда?

— Теперь так, — Таллео обернулся к арке, которая зияла пастью в залитой солнцем стене. — Первый подхожу я. Ты стоишь здесь и ждешь, пока я не позову. Здесь стоит Мышиная норка.

— Это еще что?

— Ловушка. Изобрел Кальдо Лысый. Не знаешь такого?

— Нет, откуда?

— Куда катимся. Мастер Замка триста сорок четыре года назад. С тех пор, я так думаю, этой дорогой в Замок никто не ходил.

— Никто — это кто?

— А подумать? Ты думаешь, один такой фаворит?

— А ты уверен? Что мы проберемся?

— Каппа, хватит бесить! — Таллео разозлился. — Или не беси, или забирай деньги и пошли отсюда к собакам.

— Нет, правда. Почему ты уверен, что пройдешь эту Мышиную норку? Ты что, один такой умный нашелся, за триста сорок четыре года?

— Да, — Таллео подхватил мешок. — И вообще, знаешь, чем я отличаюсь в первую очередь? От коллег? Я честный. Это, конечно, просто ужасно, но натура такая дурацкая. Это до гроба, и ничего с этим уже не поделать. Если бы я знал, что не пройду, не стал бы с тобой связываться. Тем более, за такие деньги. Мышиные норки высыхают лет через двести. Ее теперь каждый дурак снимет. Хотя эту не каждый, ее ставил Кальдо, работает вон до сих пор.

— Высохла? Это как?

— Сейчас сам все увидишь, — Таллео отвернулся и осторожно запрыгал по мокрым камням. — Стоишь как вкопанный и ждешь моего сигнала.

Таллео приблизился к арке и, когда до нее оставалось локтей семьдесят, остановился. Отставив мешок на сухое место, он снял с цепочки на шее металлический стержень. Стержень весело засверкал на солнце. Таллео выставил его в сторону арки и стал медленно обводить контур свода. Стержень замерцал красным, едва заметным в свете яркого утра. Таллео обвел дугу туда-обратно по своду, обернулся и махнул свободной рукой.

— Каппа! — донесся голос, перекрывая плеск ручейка. — Сюда!

Каппа, так же осторожно перепрыгивая через болотца, поравнялся с Таллео и уставился в черный провал.

— Ну и где твоя норка?

— Во-первых, это не моя норка. Во-вторых, она на месте, не переживай. Пошли.

— Слушай, а что значит этот огонь? — Каппа указал пальцем на стержень. — Красный?

Таллео повесил стержень на цепочку и осторожно подхватил мешок.

— Ты про палку? Это значит, что Мышиная норка работает. Но, как я сказал, совсем дохлая. Сдвинем в три счета, не переживай.

Мальчики приближались к стене. Черная пасть надвинулась, дохнув влажным холодом. Запрыгало гулкое эхо: грязный ручей падал из затхлого мрака небольшим водопадом.