Рядом с нашими могилками Олягу-то ведь похоронили. На хорошем месте, на бугорке, на солнышке. Вот всё же лучше нашего кладбища – нету. И в бору, и в сосенках, и место сухое, с песочком. Весной-то как птички поют!.. Не зря которы под старость, где ни живут, а помирать суды едут… Вон Маня сахалинска уж пять разов приезжала. Думат, время подошло, тычьма оттудова летит, с полгода поживет – нет! рано приехала! – глядишь, опять на Сахалин закатилась. Больно боится, кабы ее в Сахалине не зарыли. Никак не хочет.
И вот, Ташка-то говорит, ни разу Оляга из бору не прилетала. Бог все же миловал. А это ведь не сам покойник прилетат, а бес. Покойником обернется и прилетит… А что, быват и летают!
А быват, и нету ничего – узоруют узорники. Вот жила раньше на Зайке Катенька-дурочка. Ну, не дурочка, а маненько глупа. Зато уж сестра ее была такая умна-разумна, такая самостоятельна, что и замуж ни за кого не шла. Катенька-то сестру всё няней звала. Они, как отца похоронили, всё вдвоем и жили, две сестры. Уж она Катеньку не бросала. Не убижала. Ну и тоже умерла. Осталась Катенька в избёнке одна. И вот парнищи – какея ведь есть хулиганы! Разбойной жизни! Витька-та Игнатьев – он любой голос мог подобрать – и не утличишь. Много озоровал. Сроду, знашь, негоднай был, орясина вот какой – до потолка, и голова у нёво роботола только ба как где схулиганить. И вот уж сорок дён прошло, как старша-то сестра померла, эти самые парнищи и спрятались под окошком. А Витька белой простынкой накрылси. И подкараулили, когда Катенька-то уж свет задувать собралась да спать ложиться. И вот она свет задула, а Витька в простынке к ней в окошко и всунулси. Да и зовет тоне-е-нечко, вроде как сестриным голосом, точь-в-точь:
– К-а-атя! Где твой тятя-а?.. – И вот она глупа-глупа, а не больно испугалась. К окошку-то подошла да Витьке-то в лицо как крикнет:
– Мой тятя в бору! А ты, няня, бес!
Ну-у, оне со смеху-то как закатились – и с заваленки все попадали.
Дура-дура – а другой умнай так сказать не скажет. Не догадатся, право слово. Не растерялась!
Это ведь только вы не знай что! – боитесь-трясетесь. А она – не больно… А подумали ба головой: что трястись? Свет горит, дома сидят – трясутся. Чай вот поглядите на меня: я уж век доживаю, и что же я ни одного оборотня не видала? Ни оборотня, ни беса? А вы, девки, прям и не знай что. Чуднэя какея!
Вон-вон – поглядите: вон из-под печки вам бес хвост кажет…Да как над вами не смеяться? Комсомольцы, ни во что не верют – а сами боятся. Незнай что!..
