Ты вейнулся, Снеогг, я знаала - [10]

— На этих тележках всегда вывозили трех людей, — прервала его Тиб, которая давно уже смотрела в лицо Пекки. — А назад привозили обычно двоих, иногда однооо… — Тиб, когда волновалась, начинала пропускать буквы и заикаться. — Я помню, как привезли Моози… Только один глаз блестел из-под бинта… Но это била она… Кольфи говорил, что это она вейнулась… и рассказал, как с нее потом сняли эти бинты…

— Перестань! — снова прервал ее Пекки. — Я не хочу опять слушать об этом, я знаю, как она выглядела тогда… А потом ее взяли во второй раз… и она не вернулась.

— Моози? — удивился Снорг. — Да… Конечно… это могло быть в другую смену, — он говорил уже сам с собой. — Черт, как я рисковал… Ее тоже могли… Но, к счастью, это случилось в мою смену… Такое счастье…

— Какое счастье? — хрипло спросила она.

— Что ты здесь со мной… я не принимал во внимание многого…

— Я не могла так стоять… И эти судороги, после которых я былаа так измучена… И разговоры с Кольфи, а губ Пекки я не могла видеть… Когда-нибудь я сошла бы с ума… Я не успела помешаться, но еще неемного, и навейняка…

Они с Пекки говорили, прерывая друг друга. Пекки бесцеремонно врывался в речь Тиб, а она лишь через минуту понимала, что он говорит, и замолкала. Потом снова прерывала Пекки и продолжала рассказ хрипловатым ломающимся голосом. Трудно было вместить столько дней в этот рассказ. Затем Пекки отключился и посмотрел на тяжелые бурые тучи, стелющиеся низко над головой. Он смотрел сосредоточенно, и на его лице появились какие-то восторженные выражения, что наверняка удивило бы Снорга, если бы он хоть раз посмотрел на Пекки.

— Перестаньте шелестеть пластиком, — наконец сказал Пекки. Оба посмотрели на него.

— Слушай, Снорг… Я тебе говорю, а эта худая все равно уставилась в твой самоуверенный рот… — продолжал он, и его голос зазвучал так по-давнему, так родственно, что Снорг улыбнулся.

— Я чувствую… знаю… Когда-нибудь я полечу в массе этих туч… на крыльях… высоко над землей… И это будет лучшее время моей жизни…

— Может, тебя используют для управления машиной… Тело-то у тебя ни на что не годится, а мозг вполне, вполне… Но сначала они должны нас схватить, а это не так-то просто… Ни одна камера не видела, где мы вышли…

— А что произойдет, если нас схватят, в чем я, к сожалению, уверен? — Пекки было недостаточно предыдущих объяснений.

— Заткнись, Пекки!.. — Снорг впервые услышал, как говорят таким тоном. — Разве ты мечтаешь об этих уколах, там…

— Я говорю, что хочу…

— Об этом стоит подумать, — сказал Снорг после минуты размышлений. — Я думаю, нам не грозит ничего страшного, поскольку таких прецедентов не было… Мы это переживем, хотя и по-разному… Мне наверняка ничего не будет, так как право сохранения жизни — основное право каждого человека. Даже более того… единственный действующий закон гласит, что если уж кто-то раз был назван человеком, то не перестает им быть, а значит, я не превращусь из работника Архива Биологических Материалов в экземпляр на складе… Пекки тоже будет неплохо… исполнится его мечта: будет смотреть свысока и управлять работой экскаватора — такое его использование обязательно, надо ведь компенсировать затраты, которые понадобятся, чтобы нас схватить…

— А я, Снеогг? — спросила Тиб, всматриваясь в его губы.

— Тебя, только тебя, — повернулся он к ней лицом, — ждала бы трагическая судьба… Тело твое пожелала одна… голову и лицо — другая, богатая и, наверное, заслуженная женщина… Но я предпочту умереть, чем допущу, чтобы так произошло.

Пекки молча выслушал это и перестал вмешиваться в разговор. Он смотрел в небо, на быстро летящие облака. Когда серый сумрак дня сменился мраком ночи, они уснули, прижавшись друг к другу, голодные и замерзшие.

Их пробудил серый и холодный рассвет. Тиб по-прежнему была словоохотлива, как никогда. Она изумляла Снорга. В его воображении Тиб была красивой, но не слишком смышленой. Он убедился, что все они постоянно развивались в умственном отношении, все, а не только он сам, именуемый человеком Тибсноргом Пеккимоози.

«Может быть, они все могли бы стать людьми, если бы им дать больше времени?..» — подумал он.

Все время они ждали прибытия Дрингенбума. Снорг рассчитывал, что Аб приедет на своем гигантском грузовике, привезет им еду, и сообща они решат, что делать дальше. Дрингенбум был их единственным шансом. Они ждали долго, наблюдая за потоком проезжающих вдали машин с грузом для города. Голод докучал все сильней. Около полудня через тучи пробилось желтое солнце. Тиб и Снорг стояли рядом в лучах света и смотрели на тени, которые отбрасывали. Такое чистое солнце они видели впервые в жизни.

— Если бы они использовали меня для управления машиной, я смог бы видеть это чаще?.. — спросил Пекки, поглядывая в окно.

— Не знаю… Может быть, тебе и оставили бы глаза… — сказал Снорг нерешительно. — Ты не назван человеком, значит, твой мозг считается материалом… Право на сохранение глаз имеют лишь люди, которые потеряли тело в результате неизлечимой болезни, но не исключено, что тебя установят в большой экскаватор, а там сохраняют глаза… С твоим интеллектом… Кто знает?..

Его прервал гул двигателей, который явно не походил на гул проезжающих грузовиков. Снорг побледнел. Он понял, что Дрингенбум никогда не привезет им еды. Рев нарастал, они почувствовали, как дрожит земля. Вокруг дома приземлялись многолопастные тяжелые летающие машины оперативной группы.