Ты услышишь мой голос-2 - [69]

— Ну, что слабаем? — взяв у неё инструмент, Мазур провёл большим пальцем правой руки по струнам, — что-нибудь из классики мирового рока?..

— А из своего? — Артур, оператор, откинулся на спинку стула, — Классику мирового рока мы слышали… а «Ночной патруль» — нет…

— Что-нибудь из нашей классики?.. — переспросил Витька, на пробу перебирая струны.

— Пло косы! — протиснувшись вдоль стола, Валерка положил ручонки ему на колени и просяще заглянул в глаза, — Спой пло косы!

— Про косы?.. — Мазур улыбнулся малышу, — Про косы это к папе…

— Папа! — Валерик обернулся к Диме, — Спой пло косы!

— Димыч, а помнишь, как мы её хором тут пели? А потом ещё на улице орали… — вспомнив события пятилетней давности, Мазур гоготнул, — Когда Наташка от тебя в комнате закрылась?

— Та-а-а-к… — Анна Сергеевна шутливо нахмурила брови, — Когда это такое здесь было?!

— Димыч… я не хотел… — заржал Витька, приложив руку к груди, потом обернулся к Морозовой, — Тёть Ань, как на духу, всё было очень давно, мы были трезвые, а соседи всё соврут!

— Понятно, — Анна укоризненно покачала головой.

— Начинай, — Дима махнул ему рукой, — пусть Валерка споёт.

— Дмитрич, споёшь? — обращаясь к Валерику, Мазур сделал серьёзное лицо.

— Да! — не менее серьёзно кивнул малыш.

— Тогда поехали… — Ещё раз тронув струны, Витька торжественно объявил, — Песня про косы!

Едва сдерживая улыбки, взрослые слушали, как маленький Валерик старательно поёт легендарную песню своих родителей. Мелодия выходила отлично, но со словами было сложнее — их трёхлетнему малышу для чёткости приходилось выговаривать чуть ли не по буквам, от чего исполнение становилось ещё трогательнее. Решив помочь сыну, второй куплет Наташа спела с ним дуэтом, а припев подхватили остальные.

— Валела и Натаса, и Дима Молозовы, и глуппа «Ночной патлуль»! — Валерик поднял вверх зажатый кулачок, когда за столом стихли бурные аплодисменты.

— Вот такие у нас подрастают таланты! — рассмеялся Дима.

Опрокинув очередную рюмку, сидевший всё это время молча Журавлёв поднялся из-за стола.

— Ну, что, покурить никто не хочет? — скорее утверждая, чем спрашивая, он смотрел куда-то вниз, себе под ноги.

— Я хочу, — Настя решительно встала следом за ним, — в подъезд пойдём?

— Зачем, — пожав плечами, Женька шагнул в сторону кухни, — на лоджии приятнее…

* * *

— Зачем ты так напился?! — вечером, дома, помогая раздеться, Настя сердито посмотрела на Журавлёва, — Говорила же — аккуратней… Все ребята трезвые, один ты в зюзю…

— Да ладно тебе, — он вяло махнул рукой, — концерта нет, репетиции нет, расслабиться нельзя?

— Жень, ну, правда, стыдно же, — она попыталась расстегнуть на нём брюки, но он отвёл её руку, — даже Говоров с Мазуром вполне нормальные…

— У меня повод… — он потянул вниз молнию и, сняв брюки до колен, шлёпнулся на диван, — Я сегодня подал заявление… Я — жених…

— Ты — алкаш… — стягивая в него штанины, Настя привычно завела «старую песню», — Жень, неужели ты не понимаешь, что ты — алкоголик?!

— Я — рок-музыкант… А рок-музыканту без алкоголя нельзя… — послушно поднимая ноги, бормотал Журавлёв.

Он, действительно, сегодня напился… Сначала опьянения не чувствовалось вовсе, но, когда все начали собираться домой, он вдруг понял, что не может встать из-за стола. Морозову, который по причине «руля» не пил вообще, пришлось везти их с Настей на Женькином «ровере» домой, а самому добираться назад на такси.

— А ты сегодня, действительно, ходил курить на лестничную площадку? — Настя складывала его брюки, но вдруг резко повернулась.

— Угу, — прикрыв глаза, Женька начал дремать, и на её вопрос ответил скорее автоматически, не вдаваясь в смысл.

— А вот это у тебя откуда?.. — она держала в вытянутой руке детскую пустышку, — Откуда, Женя?!

— Что — откуда? — приоткрыв один глаз, он с трудом фокусировал зрение.

— Вот это! — она поднесла к его глазам свою находку, — Откуда в твоём кармане пустышка?

— На полу валялась… я подобрал…

— Зачем?! — присев рядом с ним, Настя внимательно следила за его выражением лица, но, кроме полусонного равнодушия лицо Журавлёва сейчас ничего не выражало.

— Не знаю… — произнеся это, он вдруг резко сел на постели и, сдвинув брови, слегка прищурился, как бы что-то вспоминая, — Слушай, а где мой телефон?

— Не знаю, в куртке, наверное, — она не сводила с него пристального взгляда, — А что?..

— Где он?.. — Женька попытался встать с дивана, но Настя тут же надавила ему на плечи и уложила назад.

— Он в куртке. Спи давай.

— Принеси…

— Слушай, Журавлёв… Если ты сейчас не уснёшь, я тебя чем-нибудь огрею. Не посмотрю, что ты герой дня, понял?

— Понял… Телефон принеси?..

— Завтра же пойду и заберу назад заявление… — она вскочила, и, громко топая, пробежала в прихожую. Пошарив по его карманам, достала из куртки телефон…

Весь вечер её не покидало ощущение, что с Журавлёвым что-то творится. Это началось с того момента, как они переступили порог квартиры родителей Морозова. С ним тут же что-то произошло, она почувствовала это. Неужели имя этой женщины так всколыхнуло его память? Настя была в курсе его неудавшейся любви… Его девушку тоже звали Милена. Но прошло уже столько лет… Неужели, просто услышав это имя, он впал в такую прострацию?!