Ты только попроси. Сейчас и навсегда - [130]

– И прежде чем ты продолжишь лить поток своих красивых слов, – яростно кричу я, – я хочу, чтобы ты знал, что я не собираюсь рисковать своей жизнью, чтобы все опять стало плохо. Ты выводишь меня из себя. Я не могу быть с тобой. Не хочу оставлять те вещи, которые мне нравятся, потому что ты хочешь держать меня под хрустальным колпаком. Нет, я на это не согласна!

– Я люблю тебя, сеньорита Флорес.

– И хрен с тобой!.. Оставь меня в покое!

И, застав его врасплох, одним махом закрываю дверь. Моя грудь вздымается. Я взвинчена. Эрик снова это сделал. Он снова наговорил мне кучу красивых слов, которые только может сказать мужчина женщине, и я, как дура, слушала его.

Я идиотка. Дура. Раззява. Почему? Почему я его слушала?!

Снова звонят в дверь. Это он. Я не хочу открывать.

Я не хочу его видеть, хотя я умираю от желания опять его увидеть. Но вдруг я слышу еще чей-то голос. Там что, Симона? Открываю дверь, и у меня отвисает челюсть при виде Норберта и его жены. Он говорит:

– Сеньорита, после того как вы покинули дом, все изменилось. Если вы вернетесь, обещаю, что буду помогать вам чинить мотоцикл всегда, когда захотите.

От удивления у меня широко открываются глаза, и Симона, обнимая меня, целует в щеку.

– А я обещаю называть тебя Джудит. Хозяин разрешил. – Взяв меня за руки, она шепчет: – Джудит, я скучаю по тебе, и, если ты не вернешься, хозяин будет нас мучить до конца наших дней. Разве ты желаешь нам такого? – Я отрицательно качаю головой, и она продолжает: – К тому же смотреть «Безумную Эсмеральду» в одиночку не так интересно, как было, когда мы делали это с тобой вдвоем. Кстати, Луис Альфредо Киньонес попросил руки Эсмеральды Мендоса. Я записала эту серию, чтобы мы посмотрели ее вместе.

– Ах, Симона!.. – вздыхаю я и подношу руки ко рту.

Вдруг в квартиру врываются Трусишка и Кальмар и начинают лаять.

– Трусишка! – выкрикиваю я, глядя на него.

Пес подпрыгивает, и я заключаю его в объятия. Как же я по нему соскучилась!.. Затем я глажу Кальмара и шепчу:

– Как же ты подрос, коротышка…

Собаки весело прыгают вокруг меня. Они не забыли меня. Опершись на стену, Эрик наблюдает за мной. Тут появляется Соня с чарующей улыбкой и целует меня.

– Милая моя, если ты не поедешь с нами, после того как он мобилизировал стольких людей, значит, ты такая же упрямая, как и он. Мой сын любит тебя, любит, очень любит. И он мне в этом признался.

Я ошарашенно смотрю на нее. Тут, к моему изумлению, в дверях появляется отец:

– Да, смугляночка, этот парень очень сильно тебя любит, и я же говорил тебе, что он вернется! Вот он перед тобой. Он твой боец, а ты его боец. Будет тебе, мое сокровище… Я же тебя знаю. Если бы этот мужчина тебе не нравился, то ты давно стала бы жить по-старому. У тебя бы не было таких синяков под глазами.

– Папа… – всхлипываю я, закрывая рот руками.

Отец целует меня и шепчет:

– Будь счастлива, моя любимая. Наслаждайся жизнью ради меня. Не делай так, чтобы я переживал за тебя весь остаток своей жизни.

У меня падают две огромные слезы, и тут я слышу еще один родной голос.

– Дорога-а-ая! – всхлипывает моя растроганная сестра. – Ах, как же Эрик красиво поступил! Он собрал нас всех, чтобы попросить у тебя прощения. Как романтично! Какое чудесное доказательство своей любви! Именно такой мужчина мне нужен, а не какой-то мужлан. И, пожалуйста, прости его за то, что он не рассказал тебе о моем разводе. Я пригрозила, что поколочу его, если он это сделает.

Я смотрю на Эрика. Он так и стоит на лестничной клетке, опершись на стену, не сводя с меня глаз. Я вижу, как в двери входит Марта и, подмигнув мне, шепчет:

– Если ты скажешь «нет» моему упрямому братцу, клянусь, что я приведу сюда всех из «Гуантанамеры», чтобы переубедить тебя. Мы будем пить и кричать: «Сахарок!» – Я смеюсь. – Подумай только, каких усилий ему стоило попросить у нас всех о помощи. Этот парень разбился вдребезги, и тебе это нужно каким-то образом компенсировать. Давай, люби его так же, как и он тебя.

Я смеюсь. Эрик тоже улыбается, и тут кричит моя племянница:

– Те-е-етенька! Дяденька Эрик пообещал, что этим летом я проведу с вами три месяца каникул в твоем бассейне, а что касается ки… ой, Флина, то он очень крутой. Я тащусь от него. Ты не видела, как он играет в «Mario Cars». Просто здорово! Он очень классный.

Все это похоже на метро в час пик. В гостиной полно народу, вот только Эрик до сих пор стоит за дверью и смотрит на меня своими удивительными глазами. Вдруг заходит Флин. Увидев меня, он просто вешается мне на шею. Он обнимает меня и отчаянно целует. Обожаю его поцелуи. Отпустив меня, он на минутку исчезает, а потом я начинаю хохотать: я вижу, что он тянет за собой красную рождественскую елку.

Неужели они привезли с собой дерево желаний?

Я смеюсь и смотрю на Эрика, а тот лишь пожимает плечами.

– Тетя Джуд, – говорит Флин, – мы до сих пор не прочитали желания, которые загадали на Рождество. – Я растрогана, и мальчик шепчет: – Я переписал свои желания. Те желания, которые я написал на Рождество, были не очень хорошими. А еще я рассказал дяде Эрику, что тоже скрывал от него всякие секреты. Я рассказал, что это я тогда взболтал кока-колу, чтобы она взорвалась тебе в лицо, и что это по моей вине ты упала в снег и заработала себе ту жуткую рану на подбородке.