Ты шутишь, наверное? - [42]

– Что?

– Вы продавали кому-нибудь туфли от Гуччи, неважно – когда?

– Вы говорите об итальянских туфлях?

– Да.

– У меня их никогда не было. Вы хотите пару хороших туфель? Я могу вам показать.

– Прекратите! – зарычал Лепски. – И будьте осторожны, Хени. Я вас предупреждаю, что у вас могут быть неприятности из-за сына, если он будет отдавать вам вещи, предназначенные для Армии спасения.

– Я не волнуюсь за Джо… Он слишком хитер, – уверил его Хени, широко улыбаясь.

Разозленный Лепски вышел из магазина и направился к машине. Он вдруг вспомнил, что должен купить сумочку для Кэрол. Стоя у машины, он стал размышлять.

Где можно купить сумочку в субботу во второй половине дня, черт возьми? Если и было что-нибудь, чего боялся Лепски, – так это хождение по магазинам.

– Привет, мистер Лепски!

Повернув голову, он увидел Карин Стернвуд! И тут же уставился на нее. «Чертовски хорошо сложена эта девчонка», – подумал он.

– Салют, мисс Стернвуд! Как поживаете?

Она скривилась.

– Я вышла из конторы, чтобы перекусить. Вы представляете? Мой шеф улетел в Атланту и оставил мне кучу работы. И я занимаюсь ею в субботу! Вы представляете?

– Мистер Брэндон уехал?

– Его тесть при смерти. Он вернется в понедельник. А ваше расследование продвигается?

– Работаем. – У Лепски вдруг возникла идея. – Скажите, пожалуйста, мисс Стернвуд, вы могли бы мне помочь, если у вас, конечно, есть время.

Она заморгала глазами.

«Боже! – подумал Лепски. – Пусть меня повесят, если она не умирает от желания».

– Для вас у меня всегда есть время, – ответила она.

– Мне нужно купить сумочку жене на день рождения. Я не знаю, что делать.

– Это очень просто. Какую сумочку?

– Я не знаю. Думаю, что-нибудь шикарное. Моя жена привередлива.

Карин засмеялась:

– Как и все женщины. Все зависит от того, сколько вы хотите потратить. Пятьсот долларов сможете?

Пятьсот долларов! У Лепски выступил холодный пот.

– Нет, меньше. Долларов сто.

– Сходите в магазинчик Люсиль на Парадиз-авеню. Можете ей довериться. – Она улыбнулась, похлопала ресницами и продолжала: – Мне нужно перекусить. Пока.

Лепски смотрел, как она уходит, покачивая бедрами. Затем он сел в машину и поехал на Парадиз-авеню. Магазины высшего класса были открыты и в субботу после полудня. Тротуары были забиты людьми, глазеющими на витрины. Поставив машину, он отправился вдоль улицы, разыскивая магазинчик Люсиль. Прошел почти всю улицу и оказался перед галереей Кендрика. Так как он внимательно оглядывал все магазины в надежде найти подарок, то, конечно, заметил в витрине пейзаж Криспина Грэга.

Глядя на него, он остановился как вкопанный и почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились.

Красная луна!

Черное небо!

Оранжевый песок!

Он подошел поближе к витрине. «Черт возьми! – подумал он. – Неужели предсказание старой пьяницы сбылось?»

Он вспомнил, что в прошлом году она вывела его на след убийцы – тот, как она и предсказала, торговал апельсинами.

Он вспомнил, что сказала Долорес: «Руки художника…»

Может быть, человек, нарисовавший этот пейзаж, и есть убийца, которого он ищет?

Он долго колебался, потом решительно вошел в галерею.

Глава 7

Луи де Марни был обижен. Кендрик считал, что в субботу во второй половине дня галерея должна быть открыта. Кроме того, он считал, что Луи, как старший продавец, обязан работать, в то время как другие продавцы отдыхают. И это было совершенно несправедливо. Конечно, восемь месяцев назад одна старая дура, проходя мимо, зашла и купила миниатюру Гольбейна – прекрасную подделку – за шестьдесят тысяч долларов. С того времени никто не посещал галерею в субботу во второй половине дня. Но Кендрик был полон оптимизма.

– Никогда не знаешь, дорогой, – сказал он Луи, – в какое время сюда заглянет простофиля. В конце концов, у тебя есть воскресенье и четверг. Что тебе еще нужно?

Сейчас Луи не только обижался, но и был возмущен, так как ему пришлось отправиться на машине на виллу Грэга, где явно пьяный мажордом передал ему завернутое полотно. Когда он снял упаковку, перед ним оказался один из пейзажей Криспина.

– Это же нельзя выставлять! – воскликнул он. – Смотри!

Кендрик посмотрел на пейзаж.

– Слишком авангардно, – произнес он, стаскивая парик, чтобы вытереть череп платком.

– Авангардно? – возмутился Луи. – Да это же инсульт в живописи!

– Выстави его в витрине, дорогой, – сказал Кендрик. – Никогда нельзя предсказать результат.

– Я могу предсказать, – заявил Луи. – Это полотно может попортить репутацию галереи.

– Успокойся, Луи, – ответил Кендрик. – Выстави его в витрине! Я ему сказал, что выставлю, и это надо сделать. – Он похлопал Луи по плечу. – Не забывай, дорогой, что он должен нам сорок тысяч долларов. Поставь картину в маленькой витрине. Одну.

Покачивая головой, он вернулся в свой кабинет.

Луи освободил маленькую витрину и поставил туда картину Криспина. Кипя от бешенства и негодования, он вернулся за свой стол.

Пытался отвлечься, перелистывая журнал для гомосексуалистов, и в этот момент в галерею вошел Лепски.

Подняв глаза, Луи насторожился. Он знал в лицо и по именам всех фликов в городе, и ему была известна репутация Лепски. Ногой он нажал спрятанную под ковром кнопку. Кендрик увидел, как зажегся красный свет на его столе, и сразу же понял, что в галерее полиция. Это его не обеспокоило. Однако он был удивлен. Полиция не заходила к нему вот уже шесть месяцев. Он поднялся с кресла, подошел к венецианскому зеркалу, поправил парик и потом слегка приоткрыл дверь, чтобы послушать.