Ты должна была знать - [158]

К большому удивлению Грейс, Генри не стал отвечать решительным отказом. Вместо этого сказал:

– Я не умею.

– Разве? А Лео говорил, ты играешь.

– Да, но только классическую музыку. Занимаюсь с преподавателем. То есть занимался – в Нью-Йорке. А здесь просто играю в школьном оркестре. – Генри запнулся. – Я вроде неплохо играл, но в консерваторию поступать не собирался. А другие ученики собирались и готовились. Некоторые уже были профессиональными музыкантами.

Рори пожал плечами:

– Понятно. Но ты все равно попробуй.

Генри покосился на Грейс.

– Почему бы и нет? – разрешила она. – Если Рори не против…

– Конечно, не против, – подтвердил Рори. – Люблю свою скрипку, но ее ведь не Страдивари делал.

Генри взял инструмент в руки и некоторое время разглядывал с таким видом, будто первый раз в жизни увидел такую диковину, а не участвовал только сегодня в длившейся час генеральной репетиции перед зимним концертом. Затем прижал скрипку к подбородку и принял позу, которой его учили.

– Тебе так точно удобно? – с сомнением уточнил Рори. – Можешь держать ее, как хочешь.

Генри немного расслабил левую руку, и головка скрипки сразу опустилась. Грейс представила, как сейчас рявкнул бы на ученика Виталий Розенбаум. Генри, видно, подумал о том же.

– Перед тем как играть, потряси рукой, которой держишь смычок. Как следует потряси, – велел Рори. Генри подчинился. – В блюграссе никого не волнует, как ты держишь смычок, хоть в кулаке. Главное, чтобы самому было удобно играть.

– Нет, в кулаке не советую, – возразил из своего кресла Лео. Он тоже внимательно следил за мальчиками. – Спина потом болеть будет.

– Короче, расслабься, – завершил лекцию Рори и вложил смычок в руку Генри. – А теперь сыграй нам что-нибудь.

Грейс уж думала, что сын сейчас исполнит «Ты поднимаешь меня ввысь» – песню, по ее мнению, крайне неудачно выбранную в качестве центральной композиции для приближающегося концерта. Но, к удивлению Грейс, Генри сыграл несколько нот, чтобы прочувствовать инструмент, а потом принялся исполнять сонату № 1 Баха – соль минор, сицилиана. Ту самую, которую разучивал в Нью-Йорке до того, как произошло убийство, а главным подозреваемым стал Джонатан. И хотя Генри играл совсем не так уверенно, как тогда, получалось неплохо. Очень даже неплохо. Откровенно говоря, Грейс была очень рада снова слышать эту мелодию.

– Красиво, – задумчиво произнесла Лирика через некоторое время после того, как Генри закончил играть.

– Давно скрипку в руки не брал. Если не считать оркестра, – как бы оправдываясь, произнес Генри и, осторожно опустив инструмент, протянул его Рори.

– А джигу играть умеешь? Или шотландский эйр? – спросил хозяин скрипки.

Генри засмеялся:

– В первый раз слова такие слышу.

– Жаль, еще одной скрипки нет, – вздохнул Рори. – Учиться легче всего, когда играешь вместе с другими. В смысле, если ты не новичок. А ты ведь не новичок.

– Вообще-то скрипка у меня с собой, – сообщил Генри. – В машине.

Лео вопросительно взглянул на Грейс.

– По пятницам после уроков у Генри репетиция в оркестре, – пояснила та, чтобы хозяин не обольщался. – Скоро большой концерт.

– Давай вместе сходим за инструментом, – предложил Лео.

Когда они вышли на свежий воздух, с озера дул легкий ветерок, но холодно не было. Самые сильные морозы закончились неделю или две назад. Казалось, даже земля под ногами немного прогрелась и стала более податливой. Грейс ни разу не случалось жить в домике у озера в период весенней распутицы, поэтому она не знала, как быстро стоит ждать ее начала. Но, когда она шагала по двору, возникало ощущение, будто ноги уже увязают в земле.

Как только за Лео захлопнулась дверь, Грейс ощутила в воздухе что-то особенное, а потом сообразила, что именно. Сама мысль была настолько необычайна, что Грейс даже забыла прийти в смятение. А когда вспомнила, подумала – а по какому поводу она, собственно, должна приходить в смятение? И улыбнулась этой мысли.

– Что такое? – спросил Лео.

Грейс открыла пассажирскую дверцу машины, и внутри автомобиля зажегся свет.

– Я тут подумала… почему бы нам не поцеловаться? – ответила она.

– А-а, – кивнул Лео с таким видом, будто Грейс предложила что-то сложное, чего он на самом деле не понял. Но потом прибавил: – Да! Ну конечно!

И без лишних раздумий поцеловал Грейс. Впрочем, какой смысл откладывать, когда оба так долго ждали? У Грейс не было первого поцелуя уже девятнадцать лет.

– Погоди, – проговорила она, как только вернулся дар речи. – Не хочу, чтобы они узнали…

– А они уже знают, – ответил Лео, глядя на Грейс сверху вниз. – Чтобы мои друзья – и не поняли, что к чему? Ни разу никого не приглашал на репетицию. Слышала бы ты, как они меня дразнили, пока ты не приехала. Детский сад! А еще взрослые люди… – Лео рассмеялся. – Грейс, – прибавил он, решив выразить очевидное. – Ты мне нравишься. Очень, очень нравишься.

– Прямо-таки очень-очень? – спросила она.

– Я тебе не рассказывал, но как-то видел тебя на причале в голубом купальнике.

– Когда, на днях? – пошутила Грейс.

– Нет. Мне тогда было тринадцать, но такие вещи не забываются.

– Извини, – засмеялась Грейс. – Боюсь, этого купальника у меня больше нет.