Ты дивно устроил внутренности мои - [23]

Она высказала сомнение по поводу диагноза. Я успокоил ее и пообещал сделать дополнительные обследования. Она снова повторила мне свои жалобы, все время спрашивая: «А Вы уверены? А Вы точно знаете?» Мне не оставалось ничего другого, как назначить ей полное рентгеновское обследование с предварительным приемом бария.

Получив результаты обследования, я убедился: у женщины точно гастрит. Я снова встретился с ней. Она сидела напротив меня и дрожала. Я старался говорить спокойным, но вполне авторитетным тоном: «Совершенно очевидно, что ваш диагноз — гастрит. Никаких сомнений нет. Я установил его сразу, а сейчас результаты обследования подтвердили мои слова. Это заболевание хроническое. Вы должны будете постоянно соблюдать диету и принимать лекарства. Но страшного ничего нет. У Вас нет ни малейшей причины для беспокойства».

Женщина уставилась на меня каким–то пронизывающим насквозь взглядом, — она словно хотела заглянуть ко мне в душу. Это продолжалось с минуту. Изо всех сил я старался выдержать ее пристальный взгляд. Мне казалось: если я отведу глаза, женщина начнет сомневаться в моих словах. Наконец она опустила глаза и глубоко вздохнула. Впервые напряжение спало с ее лица. Она как–то нервно глотнула воздух и сказала: «Спасибо, доктор. А я была уверена, что у меня рак. Я могу поверить только врачу, которому можно доверять. Думаю, Вам я могу доверять».

Она рассказала мне историю своей матери, которая долго страдала от тяжелой болезни. «В одну из особенно мучительных ночей, когда мама беспрерывно стонала, прижимая руки к животу, и ее всю трясло, я вызвала лечащего врача. Я сказала, что маме очень плохо. Доктор пришел. Мама спросила у него: «Доктор, скажите честно: мне станет лучше или нет. Я себя очень плохо чувствую. Я так сильно похудела… мне кажется, что я умираю».

Врач положил руку маме на плечо, посмотрел на нее очень нежно и сказал: «Я знаю, как Вы себя чувствуете. Вам ведь нестерпимо больно? Но мы Вас вылечим — у Вас просто–напросто гастрит. Принимайте вот это лекарство, успокаивающие таблетки и непременно встанете на ноги. Очень скоро Вы почувствуете себя лучше. Не беспокойтесь. Поверьте мне». Мама улыбнулась и поблагодарила его. Я была переполнена счастьем от доброты врача.

В коридоре, где мама его уже не слышала, он повернулся ко мне и сказал серьезным голосом: «Должен Вам сообщить, что жить Вашей маме осталось один–два дня. У нее рак желудка в самой тяжелой стадии. Если вы будете давать ей транквилизаторы, то она скончается без особой боли. Если есть кто–то, кого Вы должны поставить в известность…»

Я перебила его на полуслове. «Но доктор! Вы же сказали, что она поправится!»

«Да, так лучше! — ответил он. — Она не будет знать и не будет волноваться. Скорее всего, она умрет во сне». Он был прав: мама умерла той же ночью».

Моя пациентка, женщина средних лет, почувствовав боли в желудке, сначала обратилась к тому же врачу. Он положил руку ей на плечо и нежно сказал: «Не беспокойтесь. Это всего–навсего гастрит. Принимайте вот это лекарство, и очень скоро вы почувствуете себя лучше». Он улыбнулся ей точно такой же отеческой улыбкой, какой улыбался ее матери. Женщина выбежала из его кабинета вся в слезах и больше никогда не обращалась к нему.

Когда люди жалуются мне на то, что законы Божьи суровы и непреклонны, я вспоминаю ту женщину. Лечащий врач своим слишком вольным обхождением с правдой разрушил возможность помочь ей. Только одно могло бы преодолеть ее тревогу и беспокойство: вера в того, кто полагается на истину, которую нельзя исказить или приукрасить.

Нередки случаи, когда солгать — удобнее, менее болезненно. Но уважение к правде нельзя немного поносить и потом снять, как пиджак. Невозможно напрячь истину и затем расслабить, как мускул. Истина может быть либо надежной и прочной, как здоровая кость, либо бесполезной.

10. Свобода

Послушание — особое средство выражения радости и единственное средство выражения особой радости.

Чарльз Уилльямс

Он пришел ко мне на прием, когда я работал врачом в Англии: плотный, мускулистый уроженец шахтерского района Уэльса. Его слова никак нельзя было назвать речью образованного человека, но произносил он их с какой–то приподнятостью. «Докторам — почет и уважение», — гаркнул он, войдя в кабинет. Когда он снял свою клетчатую шерстяную рубашку, я понял причину его прихода. На его правой руке вверху вместо обычной розовой кожи виднелась какая–то закопченная сталь и кожаные ремешки. Это было самодельное приспособление в виде рамки, покрытое черной угольной пылью. Я убрал рамку. Она не являлась протезом руки — предплечье находилось в полном порядке, а вот все пространство между локтем и плечом было каким–то отвисшим и безжизненным. В глаза бросалось очевидное отсутствие большого участка кости. Но если в результате несчастного случая на шахте пострадала верхняя часть руки этого человека, то каким же образом предплечье осталось целым и невредимым?

После тщательного изучения его медицинской карты и рентгеновских снимков головоломка разрешилась. Несколько лет назад у него была обнаружена опухоль на кости в верхней части правой руки. Результатом этой опухоли стал сложный перелом руки: большой участок кости раскололся на мелкие осколки. В ярком свете операционной его лечащий врач ловко извлек кусок живой кости длиной сантиметров в двадцать и затем зашил связки и кожу на этом участке. Пока шахтер лежал в больнице, выздоравливая после операции, его рука, лишенная кости, выглядела вполне нормальной: было совершенно незаметно, что внутри нее что–то изменилось.