Твоя звезда - [43]

– Нет.

– Ты весь рыбный, Степка. Ты и в фильме такой. Зря только бабы на тебя заглядывают, толку от тебя нет. У тебя женщина есть в Москве? – Отец подмигнул Степе, но вышло это совершенно ненатурально.

Степа сжал губы. Не хочет и не может он говорить с отцом в таком тоне. Да, он уже стал забывать этот его вечный то насмешливо-презрительный, то грубовато-дружеский тон. С матерью ему всегда легче было говорить, потому что та разговаривает без подковырок, насмешек и шуток, не всегда понятных. Отец еще обижается, если не смеешься. Досмеялись!

– А что, никого нет? – продолжал настаивать отец.

– Ты мать обидел. У тебя, значит, новая жизнь, а у нее – логический конец и листовки?

– Ну, ты мозг!.. Думал-думал – придумал! Связал! Удивительно даже. Для тебя это прорыв, Степ. Никого я не обижал, ты у нее спроси. У нас хорошие отношения.

– Ага, жалуешься ей, где у тебя что болит… – Степа прикусил язык, но было поздно.

– Иди давай! – Отец подтолкнул Степу. – Не твое дело. Сам разбирайся со своими женщинами. А ей передай, что денег ей на карточку положу. Как мне заплатят в этом месяце, так и…

– Да не про деньги я хотел сказать… – Степа махнул рукой и повернулся, пошел прочь.

Пройдя несколько шагов, Степа увидел, что отец, несколько раз глубоко затянувшись и затоптав сигарету, спустился в клуб. Степа помедлил и вернулся.

– Подожди! – крикнул он отцу в спину.

– Чего ты еще хотел? – устало спросил отец. Кажется, у него не сильно поднялось настроение после разговора со Степой, даже наоборот.

– Просто… – Все слова куда-то улетучились.

Степа хотел сказать, что отец с матерью прожили целую жизнь, что он помнит, какие у них были отношения, и для него эти отношения всегда были идеалом семьи, что мысль о родителях грела и не давала ему опускаться… Еще он хотел сказать, что так нельзя поступать, что мать совсем одна, что она не заслужила этого. И что она любит отца и будет любить всегда. Но ничего этого сформулировать Степа не смог.

Он стоял и смотрел на отца. Постаревшего, но молодцеватого, довольно подтянутого, наверное, правда, красивого, раз мать так говорит. Где она, в чем эта красота? В небольших голубых глазах, поблекших, усталых, но иногда еще быстро вспыхивающих веселым огнем? В чем? Надо же, молодая женщина у него… Значит, чем-то он им нравится. Совершенно непонятно чем.

– Что ты смотришь? Я сказал – иди. Приехал, так помоги ей. Не надо меня осуждать. Ты неделями нам не звонил. Последний раз – когда? Ты даже не знал, что у нас теперь вот так всё… Ты занимался собой, правильно? Не надо никого осуждать. Живи свою жизнь.

То, что говорил отец, было как-то несправедливо. Правильно и… неправильно одновременно, и Степа никак не мог найти верных слов, чтобы ему ответить.

Из-за плеча отца выглянула девушка в обтягивающей спортивной форме, с распущенными светлыми волосами, сильно открытой грудью, с пластиковым стаканом в руке.

– Ко мне приехать должны были, как, Саныч, не видел?

– Пока не приехали, – нейтрально ответил отец.

Степе показалось, что отец чуть дольше, чем надо было, засмотрелся на вырез на ее ярко-розовой борцовке, открывающей и плечи, и грудь. В вырезе лежал толстый крестик с крупным гранатом.

– М-м-м… здрас-сьте… – Девушка отпила из высокого стакана, почмокала пухлыми губами. – Вы к нам?

Степа неопределенно качнул головой.

– А… – Девушка вгляделась повнимательнее в Степу. – Нет… Ой… – Она коротко засмеялась. – Вы Васильков, что ли? Точно… Степан Васильков… Вы же из нашего города… Стоять! – Она шутливо погрозила ему пальцем. – Один момент, я айфон возьму! – Она быстро сбегала куда-то и вернулась, ничего не спрашивая, встала рядом со Степой и стала фотографироваться. – Класс. Саныч, скажи мне, когда черный джип приедет. Знаешь, да, кто должен приехать? Тренировка сегодня у него. Сразу ко мне, договорились?

Отец кивнул:

– Да, Виолетта Сергеевна.

Степа не мог понять, почему молодая девушка называет отца «Саныч», а он ее по имени-отчеству.

Когда та ушла, отец перевел глаза на Степу:

– Тренер и подруга хозяина. Шел бы ты отсюда, Степа. Мне странно, как ты такой вот уживаешься в Москве.

– Не ужился, – коротко ответил Степа и ушел.

Не стал протягивать руку отцу, не стал обниматься с ним, хоть ему и показалось, что отец как раз намеревался дружески похлопать его и приобнять, как он всегда делал.

Зачем ему теперь обниматься с отцом? Даже если мать его простила и, как оба говорят, «дружит» с ним. Странная дружба. Отец живет с какой-то молодой Мариной, а дружит с матерью. И у матери хватает сил на такую дружбу.

От непривычных размышлений у Степы заболела голова. Что дальше делать – вообще со всем – теперь непонятно. Он думал, что приедет к родителям, хотя бы здесь будет какая-то стабильность и надежность, как было всегда.

Степа для себя решил – пока отец не вернется домой, он с ним вообще общаться не будет. Будет считать, что тот умер. Ему так проще.

– Поговорил? – спросила мать, внимательно глядя на Степу.

Степа кивнул.

– Зря ты так, Степка… – Мать погладила его. – Поссорились, да? Он мне уже позвонил.

– Позвонил? – Степа удивленно смотрел на мать.

– Конечно. Ты просто не понимаешь… Я не могу его зачеркнуть. Мне так еще больнее.