Твой билет в любовь - [26]

Перед самым рассветом, когда солнце еще только начинало золотить небо первой розовой улыбкой, Кира выскользнула из кровати. Постояла, глядя на спящего Андрея: он лежал на спине, откинув простыню, и черты его лица, разглаженные сном, казались наивными, почти ребяческими… Тихо-тихо опустившись на колени, она поцеловала свисающую с кровати руку. Он улыбнулся, забормотал что-то — Кира уловила свое имя.

Как была — нагая, Кира подсела к секретеру и потянула на себя ящик, в котором лежал дневник. Посидела с минуту, прижав ручку к губам. Открыла и начала медленно писать.

«Если бы жизнь была настоящей сказкой, то занавес ей следовало бы опустить именно на этом месте. Золушка встретила своего Принца, они были счастливы, и будут счастливы дальше и умрут в один день — таковы законы жанра… И так никогда не бывает в жизни!

Сегодня я улетаю. Сказка закончилась, последняя страница книжки с цветными яркими картинками закрыта. «Конечно, три дня — смехотворно малый срок для того, чтобы можно было надеяться на чудо. Но все-таки… что-то же должно произойти!» — написала я в этой самой тетради в первый день. И «ЧТО-ТО» произошло. Это было лучшее, что случалось со мной. И ему суждено закончиться именно на этой ноте. Потому что не могу, не могу, не могу я сказать Ему, который, наверное, считает, что и в обыденной жизни я представляю собой нечто значительное, кто я есть на самом деле. Плебейка. Замарашка. Дочь карманного вора и идейной коммунистки. Старая дева, у которой за тридцать два года был только один любовник и до встречи с Ним совсем, совсем не было любви…

Я не могу и не хочу увидеть Его в убогой обстановке своей квартиры, уловить тень глубокого разочарования в любимых глазах, я умираю от мысли, что он станет смотреть на меня как на неудачницу… Я сама придумала эту сказку, и эта сказка закончится по воле автора — на самом романтическом месте, под шепот нашей первой и последней ночи, под бесконечный, струящийся из сада запах магнолий, под Его сонное дыхание. В этот час сказка про Золушку исчерпалась. Все, что будет дальше — не имеющая к ней никакого отношения проза…»

— Ты уже проснулась? — спросил Андрей немного хриплым со сна голосом. — Где ты?

В душе, — отозвалась Кира. Она и в самом деле подставляла лицо бьющим струям, стараясь вернуть если не твердость духа, то хотя бы бодрость телу.

Разговаривая, они сильно повышали голос, чтобы слышать друг друга.

— К черту душ! Иди ко мне! Ну пожалуйста… — позвал он жалобно.

— У нас мало времени, дорогой мой. Сегодня тебе улетать. У тебя заказан билет до Лилля — забыл?

— А, черт! Я его сдам. Только дурак уехал бы от тебя… Ну, иди же!

— Нет, нет. Я тоже уезжаю сегодня… только в другую сторону. В Москву. Тебе тоже пора одеваться, дорогой. Мы позавтракаем на террасе, и я провожу тебя в аэропорт.

— Какое идиотство — найти друг друга и разъехаться в разные стороны! — проворчал он, — Но мы хотя бы скоро увидимся?

— Да, конечно, — помедлив, сказала Кира. — Я дам тебе мой телефон. Как будешь в Москве — позвони.

— Это уж непременно. У меня пара деловых встреч в Лилле и Дижоне, а потом я вырвусь к тебе. Жди меня через неделю!

Обязательно… — До отказа открутив кран, Кира заполнила все пространство ванной звуками льющейся воды. Невыносимо слышать этот родной голос, обещавший скорую встречу — встречу, которая невозможна, немыслима! Так она решила…

— Сейчас встану, — пообещал сам себе Андрей, в последний раз с хрустом потянувшись в кровати.

Они вместе поехали в аэропорт. Андрей улетал на четыре часа раньше Киры. В накопитель он прошел последним — они долго стояли, обнявшись, пока работница аэропорта с профессиональной приветливостью на тонком лице не начала намекающе покашливать и смотреть на них с особенным выражением, высоко приподнимая выщипанные бровки.

— Пока. Пока. Жди! Я позвоню, как только долечу — сказал он, заворачивая за ухо Киры светлый завиток.

— Да, — плакала она. «Позвоню…» Когда там, в гостинице, он протянул ей записную книжку, чтобы она записала свой телефонный номер, то вместо номера Кира написала одно только слово: «Прощай!». И была несколько задета равнодушным видом, с каким он взял блокнот у нее из рук, даже не сделав попытки заглянуть внутрь.

Этим своим «Я позвоню» он, сам того не подозревая, затаптывал последние тлеющие в Кириной душе искорки надежды…

— Жди меня.

— Да.

— Думай обо мне.

— Да, да.

— Мы встретимся очень скоро.

— Да!

Он улетел…

МОСКВА

Поздно вечером Кира возвращалась в родной город. В это время суток хмурая и окутанная серым сумраком Москва показалась ей бездушным каменным мешком.

«Что мне здесь делать без тебя?!» — думала она, трясясь в набитой маршрутке. «Как мне жить без тебя?» — стучало у нее в голове, когда она спускалась по кишащему людьми эскалатору метро. «Как я люблю тебя!» — рвалось ее сердце, пока она подходила к своему дому…

Неощутимо, крадучись, к Кире подступало отчаяние. Завидев пустые, безнадежно темные окна своей квартиры, она остановилась, будто ее толкнули в грудь. Встала посреди двора. Посмотрела. И, чувствуя, что не в силах сейчас подняться к себе, побрела, волоча за собой чемодан, к соседнему подъезду, к светящимся окнам соседки Веры.