Творения - [29]

62. Когда там же жительствовали мы, в разное время поведал он мне, иногда улыбаясь и словно жалуясь, говоря, как тою ночью в тонком сне бесы ему досаждали, разнообразно устрашая, а иногда нестерпимо хватая за ребра и щекоча, иногда ножом заколоть желая; а иногда видел он подобное кончине мира и другое, разнообразное, во умиление и во многие слезы приводящее.

К этому же поведал он мне, говоря: «Когда ты ушел от меня после утреннего пения, я же сел, чтобы хоть немного побыть в молитве, тотчас начало некое опасение на меня нападать, как бы ты не пришел и приходом своим не пресек бы моей молитвы. И вскоре пошла в несказанном действии молитва, распространяющая некое необычное Божественное ощущение как бы во всей груди и словно наполняющее некоей безмерной сладостью и горячей пищей с благоуханием, каковое весьма обильно обонял я с услаждением, и думал, что все то долгое время пребудет, но вскоре все прекратилось и отошло; и тогда к тебе я пошел для слушания часов». Случилось это в день воскресный (в Неделю).

63. Опять через несколько недель, в день воскресный, пришел старец мой ко мне, и по окончании утреннего моления сели мы и еще беседовали между собою, как уже почувствовал он в себе пламень любви ко Господу Богу, а в сердце словно жжение почувствовал молитвенной сладости. Это сам он после поведал мне: «Всеми силами, - сказал он, - старался я удержаться, но утаить не смог». Ибо вскоре от нестерпимости, будто пораженный, вскричал он в голос, подобно страждущему, и, услышав это, я встревожился, помыслив про себя, не болезнь ли какая внезапно поразила его, и вопросил его, говоря: «Почему неожиданно, и необычно, и так чудно (странно) вдруг вскричал ты?» - но он не мог мне ответить, а потому и я умолк, и начал наблюдать за ним, и видел словно волнение, то есть колебание, во всем его теле, и слышал дыхание его таковое, что подобно оно было дыханию ужасным страхом объятого. Потом еще два раза прерывисто, тихогласно возгласил он умилительно, так как не мог полностью удержаться, и тогда я уразумел, что от действия молитвы и от нестерпимой сладости, что была ему по милости Божией от благодати, так он вскричал. И было это с ним примерно полчаса, затем вновь стал он со мною говорить и я спросил его еще раз: «Почему так внезапно ты вскричал?» Тогда он мне рассказал, говоря: «Как только сел я, то тогда же и восчувствовал будто некую стену или облако - так распалилась любовь ко Христу, и утешительная сладость нахлынула в сердце, и всячески хотел я удержаться, и до того крепился, что вместе с этим моим восклицанием будто звезды блистающие явились и блистали предо мною, и после этого уже не мог я возобладать собою и утаить в себе».

64. Еще сказал мне старец: «В тот же день вечером случилось со мною нечто наподобие такого же любовного и сладостного ко Господу Богу распадения, и надеялся я, что так же возобладает оно мною и стану так же от нестерпимости кричать, и много усердствовал, и понуждал себя, дабы достигнуть такого чувства,  но не получил; и вскоре прекратилось все, и уразумел я, что то действие ради тебя Господь подал мне». Но сказал это старец мой от глубокого своего смирения.

65. Еще рассказал он, что в тот день, когда был он обуреваем страстными помыслами, по отгнании их и утихновении плотского движения, приспело время ему поклонное правило совершать, но немощь и изнеможение напали на него и двумя противоположными помыслами был он одержим: один помысл представлял ему, что он немощен и не может совершать, а второй обличал и уверял, что более это от лености. И понуждаем он был благим помыслом испытать свою немощь, хотя бы немногими поклонами, и так, повинуясь, начал поклоны класть; и по совершении поясных начал творить и земные, и тотчас по первом поклоне почувствовал сладость в своем сердце, а по втором - более, а по третьем — еще обильнее, и столь услаждающую и облегчающую его всего, что забывал он и правилу внимать, и Богородичные, установленные между поклонами, молитвы пропускал, и будто летающим себя чувствовал от сладостной радости и ощущаемой легкости, видя всего себя к Богу простертым. Потому с удивлением благодарил он Бога за это, ибо никогда прежде того не ощущал он сердечного утешения и услаждения во время поклонного правила. А поутру было у него таковое же услаждение и легкость и при поясных поклонах, равно как и при земных, и сказал он мне: «Весьма чудился я, как внезапно прелагает благодать Божия леность в бодрость, тягость в легкость и немощь в крепость, а к тому еще и во утешение, и радование о Господе Боге с безмерной, исполненной любви к Нему, сладостью».

66. В иное время, вновь беседуя со мною, среди прочего душеполезного, сказал он мне и это: «Ныне уразумел я от собственного ощущения, почему апостол Павел сказал: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым» (1 Кор. 12, 3), - ибо никогда не произносится в сердце моем имя Господа Иисуса без действий сладостных, а в особенности это  — Иисусе, ибо с этим словом будто взыграет сердце сладостью в Божией любви, хотя бы и без приготовления к молитве был я или просто вспомнил». И поскольку старец всегда в памяти молитвенной пребывал, то и действия ее, со услаждением, никогда не прекращались, отчего и голова его в беспрестанном была колебании.