Творения - [179]

Нестерпимо было и то, что полагалось для содержания солдат. Он никогда не стремился приуменьшить свою ненасытную жадность к сокровищам, но всегда копил экстраординарные средства и дары, чтобы то, что он уже утаил, сохранить в неприкосновенности и безопасности. 6. Устроив, посредством различных ухищрений, немыслимое повышение цен, он попытался установить закон о ценах на товары. 7. Тогда из — за скудости и нищеты пролилось много крови, так что даже непричастные к торговле были охвачены страхом, а дороговизна свирепствовала все сильнее, пока тот закон после многих смертей не сошел на нет сам собой. 8. Сюда же надо добавить и неуемную жажду строительства, ставшую для провинций не меньшей обузой по доставке работников, мастеров и телег, сколь бы ни было необходимо строительство всех этих зданий. 9. Вот здесь — базилики, там — цирк, тут — монетный двор, там — оружейная палата, здесь — дворец супруги, там — дочери. Внезапно большая часть города обрушилась. Все переселялись с женами и детьми, как будто город был захвачен врагами. 10. И хотя эта деятельность была гибельна для провинций, он говорил, что «это построено не так, как надо» и что «надо было сделать по — другому». И вновь возникала необходимость разрушать и изменять то, что могло обрушиться вторично. Так он и безумствовал, стремясь сровнять Никомедию с Римом. 11. Я уже не упоминаю о том, что многие погибли из — за своего имущества или богатств. То же касается и привычных и почти дозволенных в обыденности преступлений. 12. Но у него была та особенная черта, что, увидев где — либо хозяйство или ухоженное здание, он уже был готов устраивать козни и страдания владельцу, как будто нельзя было ограбить каким — либо иным способом, без кровопролития.

VIII

1. А что представлял собой брат его, Максимиан, по прозванию Геркулий? Он не отличался от него, ведь не могли же они завязать крепкую дружбу, если бы в них не было одного рассудка, одних намерений, равных желаний, одинаковых суждений. 2. Отличались они только в том, что в одном было больше алчности, но больше и робости, в другом же меньше алчности, но больше духа, правда, не на благие дела, а на плохие. 3. Ведь так как сфера его власти распространялась на Италию, и ему подчинялись такие богатейшие провинции, как Африка и Испания, он не был обеспокоен сохранностью казны, поскольку средств из провинций для нее было достаточно. 4. А когда было нужно, не было недостатка в состоятельных сенаторах, которые на основании доносов обвинялись в стремлении к захвату власти, так что цвет сената постоянно подвергали конфискациям. Кровожаднейшая казна пополнялась бессовестно добытыми средствами. 5. Страсть же в этом пагубном человеке была направлена не только на совращение мужчин, что противно и мерзко, но и на осквернение дочерей знати. Ведь куда бы он ни держал путь, к его услугам всегда были готовы девушки, лишенные родительской опеки. 6. Из — за всего этого он считал, что благополучие его власти останется неизменным, если ничто не помешает его страсти и жажде зла. 7. Я не касаюсь Констанция, так как он отличался от других и один был достоин владеть миром.

IX

1. Другой же Максимиан, которого Диоклетиан сделал своим родственником, превзошел в злодействах не только этих двоих, (правление) которых испытали на себе наши бедственные времена, но и всех прочих, уже ушедших. 2. Этой твари были присущи врожденное варварство и дикость, чуждая римской крови. И это не удивительно, ведь мать его бежала от враждебных карпов из задунайских областей в Новую Дакию, перебравшись через реку. 3. Даже тело его соответствовало нравам. Он был статен, с дородным телом, ужасно тучным и отекшим. 4. Наконец, словами, поступками и страшным взглядом он был пугалом для всех. Тесть тоже чрезвычайно боялся его, и страху его была следующая причина. 5. Нарсей, царь персов, вдохновленный подвигами предка своего рода Сапора, возжаждал с огромным войском захватить Восток. 6. Тогда Диоклетиан, будучи охвачен страшным смятением и пав духом, а также страшась участи Валериана, не осмелился выступить навстречу, а послал через Армению (Цезаря), оставаясь сам в Азии и ожидая исхода событий. 7. Тот, устроив засаду на варваров, когда они, по своему обыкновению, отправились на войну со всеми своими (домочадцами) и были отягощены многочисленными обозами и захваченным добром, разбил их без труда и обратил в бегство царя Нарсея. Вернувшись с огромной добычей и трофеями, он добавил себе высокомерия, а Диоклетиану — страха. 8. Ведь после той победы он настолько вознесся в своей спеси, что даже стал пренебрегать титулом Цезаря. Когда он слышал его в адресованных ему письмах, то с диким взором восклицал: «доколе Цезарь?» 9. С того времени он начал вести себя все высокомернее, желая, чтобы на него смотрели и говорили о нем так, словно он происходит от Марса, как древний Ромул, и предпочел покрыть мать свою Ромулу позором ради того, чтобы в нем видели богорожденного. 10. Но я воздержусь от рассказа о его поступках, чтобы не путать времена. Ведь именно после того, как он принял титул императора, отстранив тестя, он и начал безумствовать и презирать всех.