Творения - [165]

, хотя и с сомнением, но все же признает, что высшего блага человек достигает только после смерти. Он говорит: «С твердой душой, коль скоро это суждено, следует подходить к смерти, в которой, как мы уже знаем, и высшее благо пребывает, и нет никакого зла».[696] Итак, смерть не уничтожает человека, но ведет к награде за добродетель. 10. «Кто же, — говорит тот же Цицерон, — оскверняет себя пороками и преступлениями и порабощен наслаждениями, тот осужден нести наказание»,[697] которое Божественные Писания называют второй смертью. Она является вечной и исполнена тяжелейших мучений. 11. Ибо как две жизни установлены человеку, из которых одна является жизнью души, другая — тела, так и две смерти определены: одна — относящаяся к телу, которой неизбежно подвержено все в соответствии с природой, другая — относящаяся к душе. Эту смерть получают за преступление, а избегают благодаря добродетели. Как эта жизнь является временной и имеет известные границы, поскольку является жизнью тела, так и [переживаемая нами] смерть является временной и имеет известную границу, поскольку относится к телу.

11.1. И вот когда исполнятся времена, которые Бог определил смерти, смерть и завершится. А поскольку временная смерть следует за временной жизнью, необходимо, чтобы души воскресли для вечной жизни, ведь временная смерть закончится. 2. Опять же, как жизнь души является вечной, в которой она пожинает божественные и невыразимые плоды своего бессмертия, так и смерть души неизбежно является вечной, и в ней она терпит постоянные наказания и нескончаемые мучения за грехи свои. 3. Стало быть, дело обстоит так, что те, кто в этой телесной и временной жизни счастливы, вечно будут несчастны, так как уже обладали теми благами, которые сами предпочли, так же будет и с теми, кто поклоняются богам и презирают [Всевышнего] Бога. 4. С другой стороны, те, кто, будучи справедливыми, в этой жизни были несчастны, презираемы, бедны и часто подвергались унижениям и несправедливости за справедливость, так как иным образом не может проявить себя добродетель, вечно будут блаженны и будут наслаждаться благами. Этого же достигнут и те, кто, презрев земных богов и тленные блага, примут небесную религию [истинного] Бога, блага Которого, как и Сам дарующий их, вечны.

5. Что же? Не показывают разве творения тела и души, что душа не подвержена смерти? Ибо тело, поскольку само является слабым и смертным, какие бы творения не создавало, и они также являются преходящими. Ведь Туллий говорил, что нет ничего сотворенного руками человеческими, что когда‑нибудь не подвергнется уничтожению или от несправедливости людской, или от старости, этой разрушительницы всех вещей.[698] 6. Творения же души, как мы видим, вечны. Ибо кто, презрев сущее, стремится оставить в памяти достижения своего таланта и великих поступков, те, конечно, стяжают неизгладимую славу своему уму и добродетели. Стало быть, если творения тела потому являются смертными, что само тело смертно, необходимо, чтобы душа представлялась бессмертной на том основании, что творения ее не являются смертными. 7. Таким же образом и потребности тела и души свидетельствуют о том, что тело является смертным, а душа — вечной. Ведь телу нужно только смертное, а именно еда, питье, одежда, покой, наслаждение. И все же ничего из этого без воли и поддержки души оно не может ни жаждать, ни обретать. Душа же сама по себе требует много того, что не служит нуждам и пользе тела, и это многое является не тленным, а вечным, например слава добродетели и память о добром имени. 8. Ведь и почитания Бога, которое состоит в воздержании от жадности и страстей, в терпении к боли, в презрении к смерти, также жаждет, в отличие от тела, именно душа. Отсюда становится ясным, что душа не умирает, а отделяется от тела, ибо тело без души ничего не может, душа же без тела способна на многое и великое. 9. А что сказать насчет того, что видимое глазами и осязаемое руками, поскольку может подвергаться внешнему насилию, не может быть вечным, а то, что не видимо и не осязаемо, но очевидны лишь сила чего, смысл и действие, вечно, ибо не испытывает никакого насилия извне? 10. Если же тело потому смертно, что видимо и осязаемо, стало быть, и душа на том основании бессмертна, что невидима и неосязаема.

12. 1. Теперь опровергнем доводы тех, кто рассуждает иначе. Эти доводы в третьей книге привел Лукреций. «Поскольку, — говорит он, — душа рождается вместе с телом, то неизбежно с телом и умирает».[699]2. Однако сущность тела и души неодинакова. Ведь тело плотное, осязаемое руками и видимое для глаз, душа же тонкая, неосязаемая и невидимая. Тело создано и сформировано из земли, душа же, как рассуждал уже Платон, не содержит ничего плотного, никакой земной тяжести.[700]И ведь не могла бы она иметь такую изобретательность, такую силу и такую быстроту, если бы не обладала небесным началом. 3. Итак, поскольку тело, созданное из тяжелого и тленного начала, осязаемо и видимо, то оно разрушается, умирает и не может противостоять внешнему насилию, ибо его можно осязать и видеть. Душа же, поскольку из‑за тонкости своей совершенно неосязаема, не может быть разрушена никакой силой. 4. Стало быть, хотя тело и душа рождаются связанными и соединенными друг с другом и хотя тело, которое создано из земного вещества, является как бы сосудом для души,