Творения - [154]
18. Не менее удивительно о совести и о Боге сказал Туллий: «Пусть помнит, что он имеет свидетелем Бога, т. е., как я полагаю, свой разум, божественнее которого сам Бог ничего не дал человеку».[659] 19. Также когда он говорил о справедливом и добром муже, сказал, что такой муж не осмелится не только сделать, но даже подумать о чем‑то таком, о чем нельзя сказать открыто.[660] 20. Итак, очистим свою совесть, которая является проницательными очами Бога, и, как сказал тот же Цицерон, давайте жить всегда, оглядываясь на свои поступки.[661] Поверим же, что наши поступки будут оцениваться не людьми в некоем, как говорил Цицерон, всемирном театре,[662] а Тем, Кто является судьей и свидетелем, от Кого, когда Он потребует отчета за проведенную жизнь, нельзя будет скрыть своих поступков.
21. Стало быть, надо либо бежать от совести, либо по своей воле обнажить душу и, вскрыв раны, устранить порчу. Никто другой не может залечить эти раны, кроме Бога, Который возвращал способность ходить хромым, способность видеть — слепым, Который очищал тела от язв и воскрешал мертвых. 22. Он погасит огонь жадности, Он вырвет с корнем ростки похоти, Он смягчит ревность и укротит гнев, Он вернет истинное и непреходящее здоровье. 23. Все должны стремиться к этому излечению, поскольку душа подвергается гораздо большей опасности, нежели тело, и о ней следует позаботиться как можно раньше, пока еще болезни скрыты [от глаз]. 24. В самом деле, если кто‑то обладает острым зрением, если члены его невредимы и он отличается крепчайшим здоровьем тела, я все же не назову этого человека здоровым, если он охвачен гневом, напыщен от высокомерия, является рабом стяжания и воспламенен похотью. 25. Но того скорее сочту здоровым, кто не ревнует к чужому успеху, кто не восхищается богатствами, кто смотрит на чужую жену с благочестием, совершенно ничего не жаждет, не алчет ничего чужого, не завидует никому, кто не чувствует ни к кому отвращения. Такой человек [воистину] смиренен, милостив, добросердечен, кроток, человечен, а в душе его царит вечный мир. Такой человек здоров, справедлив и совершенен. 26. Итак, всякий, кто следует всем этим небесным наставлениям, является истинным почитателем [истинного] Бога, жертвоприношениями для Которого являются кротость души, невинная жизнь и совершение добрых поступков. 27. Кто всем этим отличается, тот столько раз совершает жертвоприношение, сколько раз совершает что‑либо доброе и благочестивое. Ибо Бог требует в жертву не бессловесное животное, не его смерть или кровь, но человека и его жизнь. 28. Для этой жертвы необходимы не священные ветви оливы, не очистительные средства и не покрытый дерном жертвенник, которые совершенно бессмысленны, но то, что носится глубоко в сердце. 29. Итак, на алтарь Божий, который поистине велик и который, поскольку он заключен в сердце человека, не может быть осквернен кровью, должны приноситься справедливость, терпимость, верность, невинность, целомудрие и воздержание. Это самый верный ритуал, это тот славный и чудесный, как сказано Цицероном, закон Бога, который постоянно требует правильных и достойных уважения поступков и запрещает дурные и позорные.[663] Человек, послушный этому святейшему и вернейшему закону, необходимо живет справедливо и праведно. 30. Я рассмотрел, конечно же, немногие главы этого закона, ибо обещал, что скажу лишь то, что составляет вершину добродетели и справедливости. 31. Если кто‑то захочет узнать все прочие главы, то пусть черпает знание из того самого источника, откуда истекает для нас самый ручей истины.
25. 1. Теперь мы немного поговорим о самом жертвоприношении. «Слоновая кость, — говорит Платон, — есть дар, недостойный Бога. А какой же достоин? Конечно, расцвеченные дорогие ткани».[664] Вовсе нет. Недостоин Бога любой дар, если он может быть испорчен или украден. 2. Но если Платон видит то, что живому Богу не следует дарить ничего, что было бы мертвым, почему же он не видит того, что не следует дарить бестелесному Богу вещественный подарок? 3. Гораздо лучше и правильнее сказал Сенека: «Неужели вы хотите думать, что великий Бог, кроткий и величием внушающий спокойствие, благосклонный и постоянно пребывающий радом, должен почитаться закланиями и множеством крови (в самом деле, какое удовольствие в убиении невинных?), а не чистым сердцем и благими и достойными уважения намерениями? Ему следует возводить не храмы из огромных камней, а следует почитать его в своем сердце». 4. Итак, если кто‑то считает, что Бога достойны одежды, драгоценные камни и прочее, что ценится [людьми], тот, конечно же, не знает Бога. Он считает, будто Богу приятны те вещи, за презрение к которым даже человек по праву прославляется.
