Творения - [14]

О, даруй же нам, Отец Небесный, дабы мы имели эту жизнь и полное довольство в Твоем возлюбленном Сыне как там, в вечных Твоих обителях, так и здесь, на этой земле, пока живем на ней, и во всякой насущной нужде своей здесь молились: Отче, хлеб наш насущный даждь нам днесь! Аминь.

Беседа шестая: О пятом прошении молитвы Господней

И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим (Мф. 6, 12).

Союзом соединено пятое прошение Молитвы Господней с четвертым, которое было предметом прошедшей нашей беседы. И это совершенно последовательно, так и должно быть. Каждый день мы нуждаемся и в том и в другом вместе — и в подаче нам насущного хлеба для питания нашего смертного тела, и в прощении грехов для поддержания жизни и пользы нашей бессмертной души. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф. 16, 26). Когда с чистою, неиспорченною совестью читаем мы слова пятого прошения: и остави нам долги наша, то при этом в глубине души своей, в своей совести мы слышим голос Бога, Который как бы так говорит нам: какое право имеете вы обращаться ко Мне с такою просьбою, как к Отцу своему, и как можете вы ожидать от нее успеха, вы, которые так часто и так тяжко согрешали против Меня и так дерзко нарушали Мои отеческие права и ваши сыновние обязанности? Да, Отче, говорим мы на это, это — правда, и мы глубоко сознаем и чувствуем это. Многочисленны и тяжки грехи наши; мы недостойны называться детьми Твоими и имеем все причины бояться, как бы эти грехи не положили стену между нами и Тобою и не заслонили от нас лице Твое. Но с сокрушенным сердцем дерзаем, однако, предстать пред Тобою и из глубины души воззвать: не вниди в суд с Твоими недостойными детьми, не отврати от нас лица Твоего, устрани от нас все, что отделяет нас от Тебя и лишает возможности лицезреть Тебя! Снизойди к нам по своей неизреченной милости и остави, прости нам грехи наши! В таком именно, а не другом смысле понимает это прошение наша Церковь, и на вопрос, что же просим мы в пятом прошении, отвечает: мы молимся в нем Отцу Небесному, чтобы Он не обращал внимания на грехи наши, не гневался на нас за них и ради них не отказывал нам в нашей просьбе. Сами по себе мы, конечно, недостойны этого, так как много и тяжко всегда согрешаем и заслуживаем только одних наказаний, но Он может и хочет все это сделать для нас из одной Своей милости.

Таким образом, прошение это имеет в основе своей смиренное сознание и исповедание того, что мы великие пред Богом грешники и заслуживаем одного только наказания. Поэтому не может по-христиански молиться этой молитвой фарисей, который сам себя оправдывает, сам себе оставляет долги свои или когда приносит молитву Богу, то рассчитывается с Ним, покрывая грехи свои тем добром, которое он сделал, причем он делает даже начет на Бога, находит излишек и предъявляет, так сказать, иск к Богу, требуя уплаты за излишек. Пятое прошение скорее предполагает сердце мытаря, которое в сознании многих и великих своих прегрешений не находит никакого средства к избавлению от них, кроме одной милости Божией. Боже, — говорит он, — милостив буди мне, грешному!

Братия! Как много причин имеем мы обратить особенно строгое внимание на это словечко — наши и просить у Бога прощения наших грехов! Они все падают на нас, они все ответственны для нас, грехи эти, не только наши собственные, лично нами соделанные, но и грехи наших братий, и не в том только смысле, что и наши братья, подобно нам, нуждаются в благодатной помощи и отпущении грехов, и наша братская любовь должна побуждать нас просить за них об этом Бога, но и в том, что их грехи вместе с нашими обвиняют нас пред Богом, прибавляют лишний слой к массе наших грехов, увеличивают нашу вину, делая более тяжкою нашу ответственность на Страшном Суде. Ни один человек не живет для себя только одного, и никто не делает грехов для себя только одного.

Мы никогда не можем сделать добрым то, что сделано нами дурного, и никогда не можем возместить или уплатить того, что должны мы нашему Богу, ибо каждый день увеличивает сумму наших грехов и делает нас все более и более виновными пред судом Его. Только один Бог может быть нашим поручителем и ответчиком; только один Он может освободить нас от ответа, сложить со счетов долги наши, сделать употребление из своего высочайшего царского права помилования и сказать: «Прощается, слагается со счета!» Ибо иначе здесь ничего не может сделать и Он Сам, иначе и Сам Всемогущий Бог не может освободить нас от грехов наших. И Сам Бог не может зла, сделанного тобою, совершенно изъять, уничтожить, сделать его, так сказать, несделанным, неосуществленным. Это есть то единственное, святое ограничение, которое Он Сам сделал для Своего всемогущества. В том и заключается самая серьезная и самая ужасная сторона греха, что и Сам Бог при всем Своем всемогуществе не имеет никакого более средства изгладить или уничтожить грехи наши, как только простить их, оставить без взыскания.

Потому-то мы и просим в этой молитве, чтобы Он оставил вне Своего взыскания, презрел грехи наши, употребив при этом Свое великое милосердие, и принял во внимание искупительные заслуги нашего Спасителя, Который Сам научил нас молиться: