Творцы прошлого (Книга 1) - [28]

- Пущай лучше спит наш Акаций Тюльпанович, а то опять обсиренится и будет потом утверждать, что это его собутыльник поручик Гжатский ему по пьяни в штаны наделал. А мне какая разница? Мне же стирать портки, а не денщику Гжатского. Софьи Сергеевны на него нет. Вот уж она этого пройдоху Гжатского на порог не пускала.

Однако, уступая настойчивым просьбам господ офицеров, Прохор пошел-таки будить ротмистра. Не понимая толком, чего от него хотят, Тербунов, тем не менее, написал текст следующего содержания:

"Милая Софочка, рад, что добралась ты благополучно. Не верь тем, кто скажет, что тревога оказалась напрасной. В любую минуту нас снова могут ввергнуть в самое пекло. Посему побудь пока в имении, проверь, все ли в порядке, не ворует ли управляющий, а заодно вышли немного денег на покупку нового пистолета. Мой револьвер стал давать много осечек, и господин полковник очень рекомендовал систему "парабеллум".

P.S. Ехала с тобою одна барышня - невеста одного нашего штабс-ротмистра. Ехала она, ехала, а домой не доехала. Ты уж, будь ласкова, сообщи, на какой станции она сошла с поезда".

Взяв текст телеграммы, Лихославский и Новогудин снова помчались на почту.

Лишь через день - утром в субботу - пришел им ответ:

"В усадьбе приказала сделать побелку. Управляющего уволила. "Парабеллум" купила сама. Приеду вместе с ним в понедельник.

P.S. Барышня эта, француженка, действительно ехала со мной в первый вечер. Утром, проснувшись, я обнаружила, что барышни нигде нет. Вещей ее также не было".

Объяснив ситуацию командиру полка, офицеры, прихватив с собой в помощь поручика Нелидова, отправились в Киверцы. Здесь, к своему счастью, дождавшись того самого поезда, они обнаружили, что поезд тот обслуживается той самой бригадою, что и в ту злополучную среду сего марта десятого дня. Проводник хорошо помнил барышню, с трудом говорившую по-русски. Он рассказал, что вечером она ехала в купе с дамой, которая была старше ее самой, до темна простояла у окна в коридоре, а потом вдруг неожиданно исчезла.

- Может, она на станции какой сошла? - предположил Нелидов.

- Да станций-то, почитай, и не было, - ответил проводник. - После того, как Киверцы мы без четверти восемь миновали, в Олыке не останавливались. Следующей станцией был Ровно. Это без десяти девять. Десять минут постояли. На перрон она не выходила. Баба какая-то зашла с пирожками, так они с той дамой, что с ней в купе ехала, у этой бабы на пятак дюжину пирожков купили. Потом останавливались в Шепетовке. После Шепетовки она еще была, точно помню. Через сто тринадцать верст после Шепетовки у нас был Бердичев. В это время все спали уже, а я из вагона с ведром выходил, чтобы воды для чая набрать. Кроме меня вагон никто не покидал. Через полчаса мы останавливались в Казатине. Там нам паровоз поменяли. Польская бригада своим паровозом встречный поезд подцепила, а нас принял паровоз из Казатинского депо. В Казатине две дамы на Одессу пересаживались. Но не эти. Купе у этих было закрыто. В Фастове тоже десять минут постояли, ну а в Киеве ее уж не было.

Так ни с чем вернулись гусары в Луцк, решив на следующий день проделать на поезде тот же путь, выходя на станциях и спрашивая дежурных и городовых, не сходила ли с поезда барышня в ночь на одиннадцатое марта.

Всю ночь, отпустив рано опьяневшего Нелидова, сидели Новогудин и Лихославский в трактире, что напротив старой синагоги, и за бутылкой обсуждали все происшедшее.

- Вот что, Модест Аполлонович, - обратился к Лихославскому Новогудин,скажите-ка мне, вы до помолвки-то невесту свою давно знали?

- Да месяц почти.

- А странностей за ней никаких вам наблюдать не довелось?

- В каком смысле?

- Появляется, к примеру говоря, ниоткуда, исчезает в никуда. Одни люди, скажем, видели ее на базаре, а другие утверждают, что в ту же минуту видели ее у дамского парикмахера.

- По правде говоря, кое-что такое бывало. Я, право, не придал поначалу значения, а теперь думать стал, уж не революционерка ли она.

- Насчет этого будьте покойны. Революционеры на метле не летают.

- Да что же вы такое говорите-то? Право, сказки какие-то.

- Да нет, к сожалению, не сказки. Я вас прежде расстраивать не хотел, думал, может, мне померещилось, а теперь доподлинно уверен. Семь месяцев назад, когда появилась она у нас аккурат за шесть часов до вашего прибытия, я ненароком с ней взглядом встретился. Вы уж поверьте мне старику, пятый десяток разменявшему, не потому я это вам говорю, что вас молодым да зеленым считаю. Просто вы с этим прежде не сталкивались, а мне грешным делом довелось. Не знаю, не расстроит вас ли мой рассказ больше прежнего...

- Расскажите, Мефодий Маркович, прошу вас, - настаивал Лихославский, и ротмистр начал свой рассказ:

- Шестнадцать лет назад, когда я, будучи еще корнетом, служил в том полку, который ныне вновь называется гусарским Ахтырским, случилось вот что. Полк наш во время летних маневров встал на постой в селе Провалихине. Солдат разместили по хатам, а офицеров пригласил в усадьбу старый помещик отставной статский советник Прокофий Георгиевич Провалихин. Светлыми летними вечерами сидели мы на дощатой веранде и слушали рассказы старого барина о молодых годах его петербургской службы.