Твое смеющееся сердце - [79]

Стоя у него за спиной, я медленно расстегнула джинсы. Уэдерз продолжал говорить, словно ему было безразлично, что я позади него раздеваюсь до нижнего белья.

— Когда Вернелл дал вам этот пистолет? — спросил он. Я сняла джинсы и швырнула на кровать.

— Лет шесть или семь назад, точно не помню.

— Была какая-то особая причина?

Я задрала свитер, сняла его через голову и бросила поверх джинсов. Теперь я осталась в бюстгальтере и трусиках из розового атласа. Уэдерз сидел не более чем в шести футах от меня, но надежды на то, что в этой комнате может произойти нечто романтическое, было ничуть не больше, чем за все три года, что я в разводе с Вернеллом.

— Глупо, конечно, но он подарил мне пистолет, пытаясь спасти наш брак.

Я сняла с плечиков черное платье с блестками.

— Спасти брак?

— Ну да. Я потащила его к консультанту по семейным проблемам, и та сказала, что для укрепления брака нам нужны общие увлечения. Пистолет — это, по мнению Вернелла, хобби. Он думал, что мы будем вместе выезжать за город и там стрелять по консервным банкам или еще по чему-нибудь такому. Надеюсь, во втором браке он не сделает подобной глупости.

Уэдерз рассмеялся.

— Стрельба по мишени как общее увлечение?

— Ну, у каждого из нас свои представления о романтических прогулках за город, — заметила я, надевая черные туфли на шпильках.

С некоторым опозданием я отметила в хрипловатом голосе Уэдерза какие-то странные нотки и посмотрела в его сторону. Уэдерз и пальцем не пошевелил, и я вдруг поняла почему: у него не было в этом необходимости. С того места, где он сидел, ему достаточно было лишь посмотреть чуть-чуть вправо — каждое мое движение отражалось в зеркале, стоящем на туалетном столике.

— Кошмар! — взвизгнула я.

— В чем дело? — невинно поинтересовался он.

Я долго сверлила взглядом его затылок. Может, я напрасно забеспокоилась и на самом деле ему ничего не видно? Я подошла к самому его креслу и присела на корточки за спинкой так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с его глазами. Так и есть, ему нужно лишь совсем чуть-чуть повернуть голову направо.

— Великолепный вид, не правда ли? — вкрадчиво произнес он.

Придумать достойный ответ я не успела: он уже встал и направился к двери.

— По-моему, нам пора, вы ведь, кажется, опаздываете?

Я бросилась за ним, держа в голове десятки язвительных ответов, но не могла вымолвить ни слова. Когда я присела на корточки за креслом Уэдерза и он повернулся ко мне, в спальне внезапно стало жарко. У нас с ним осталось незаконченное дело, но для него сейчас не время.

Мы молча вышли через гостиную и направились к машине Уэдерза. Он смерил меня взглядом и спросил:

— С какой стати вас понесло в «Мобил хоум кингдом» после того, как я велел вам туда не соваться?

Чары развеялись, мы снова вернулись на знакомую почву.

Глава 29

Уэдерзу явно не хотелось меня отпускать, но и удерживать меня он не мог. Я ответила на все его вопросы, пересказала ему свой разговор с Берти Секстой, во всех подробностях живописала, как меня огрели по голове в гардеробной дома-трейлера. Только одним я не стала с ним делиться — рассказом Шейлы. Этот вопрос придется отложить.

Он остановился прямо перед входом в клуб «Золотой скакун», демонстрируя всему свету, в том числе и Клетусу, который работал у дверей, что Мэгги Рид прибыла в сопровождении полиции. С таким же успехом он мог бы взять мегафон и прокричать: «В прямом эфире, прямо из местной тюрьмы, мисс Мэгги Рид!» Но мне было все равно. Главное, что я не опоздала и могу избавиться от Уэдерза.

— Если не сможете добраться до дома, сбросьте мне сообщение на пейджер, — сказал детектив, когда я захлопнула за собой дверцу машины.

Нет уж, даже если мне совсем не с кем будет доехать до дома, я не стану ему звонить. Да что там, я не стану звонить, даже если он вообще останется последним человеком, который может меня куда бы то ни было подвезти! Но вслух я этого не сказала: Маршалл Уэдерз мне еще понадобится, когда Шейла наконец перестанет запираться и решит рассказать полиции то, что она слышала.

Я вошла в дверь «Золотого скакуна», когда оркестр уже разогревался. Если Клетус и удивился тому, что меня доставили на полицейской машине, то виду не подал. Вместо этого он одобрительно вскинул брови, оценив мое черное платье и туфли на шпильках, склонил голову набок и попытался подмигнуть. Подмигивать Клетус не умел, и со стороны его подмигивание выглядело как косой взгляд в сочетании с кривой ухмылкой.

Спаркс дал ансамблю знак играть вступление к моей выходной мелодии и в это время увидел меня у двери. Я стала пробираться через толпу, по дороге здороваясь с завсегдатаями. Я шла к сцене с таким видом, будто мне принадлежит весь мир. Здесь мое настоящее место. Пусть ненадолго, всего на несколько часов, все сложности жизни перестанут для меня существовать, останутся только я, ребята из ансамбля и музыка.

Когда я поднялась на сцену и подошла к микрофону, Джек играл на губной гармошке и пританцовывал в своей характерной манере, поднимая колени. Спаркс наклонил голову к ударным, всецело поглощенный игрой. Бэр, который вел мелодию, стал плавно переходить от вступления к самой песне. Я посмотрела в зал, улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой и запела песню об одиноких ковбоях.