Твердыня тысячи копий - [10]
Выхватив у сзади стоящих по второму копью, солдаты повторили маневр, запустив новую волну пилумов в тыл варваров. Сейчас из боя было выведено уже несколько десятков сельговов: кто-то растянулся на земле, другие еще стояли на коленях или даже на ногах из-за сильной давки в своих рядах, не позволявшей упасть.
– Линия!
Центурия через пару секунд вновь сформировала боевой порядок, меряя взглядом варваров, среди которых разрасталась сумятица.
– Мечи!
Передняя цепь выхватила короткие мечи, сверкнувшие холодным блеском в робком свете зари. Марк ткнул своим гладиусом в сторону врагов и проревел:
– Вперед!
Шрамолицый прицельно посмотрел вдоль кромки на варвара, которого решил зарубить первым.
– А ну, твари!..
Он кинулся вниз. По обоим бокам неслись другие, каждый орал что хотел. Выбрав себе цель, ауксилий бил врага щитом в лицо и тут же всаживал меч в кишки. Успев познакомиться с тактикой варваров в прошлых сражениях, передняя цепь уже знала, чего ждать. Солдаты сбились в плотный ряд, выставив стену из щитов. Вторая шеренга подтянулась и ухватилась за перевязь впереди стоящего, заодно подпирая его плечом. И как раз вовремя. Варварская дружина оправилась от неожиданности и с ревом обрушилась на оборонительную линию, на щиты и прикрытые шлемами головы, что есть сил орудуя мечами и копьями.
Трибун Лициний пришпорил коня навстречу верховым разведчикам Двадцатого легиона, которые мчались со стороны северной части становища. Кавалерийское крыло держалось в сотне шагов позади своего командира, еще не полностью выбравшись из лесу, в гуще которого сельговы устроили лагерь. Сюда легион долго и мучительно добирался по охотничьей тропе, которую удалось высмотреть после рубки на Красной Реке, едва не обернувшейся страшным поражением. Пришлось рискнуть и выслать вперед половину сил, чтобы тяжелая пехота прорвала оборону, после чего в дело вступит собственно кавалерия, зачищая участок от выживших. Однако медлительность, с которой был проделан марш, попортила Лицинию немало крови.
Передний разведчик осадил своего взмыленного скакуна бок о бок с великолепным серым жеребцом трибуна, поспешно отсалютовал и с ходу принялся докладывать о том, что происходит в голове колонны:
– Трибун! Северный фасад тына взломан изнутри, и оттуда на север рвется дружина варваров численностью в целое племя. А вот их арьергард, по словам наблюдателей, уходит в лес. Не меньше тысячи, по описанию смахивают на вениконов.
Лихорадочно обдумывая услышанное, Лициний кивнул.
– Должно быть, эти татуированные дикари решили бросить Кальга еще до нашей атаки… Так, что с легионом?
Декурион презрительно дернул плечом.
– Еле тащатся. Трибун, им не успеть. А передние когорты просто теряют время на перестроение между лесом и тыном. Не думаю, что в ближайшее время они могут вступить в работу.
Терпение Лициния лопнуло:
– За мной!
Сопровождаемый телохранителем, он пустил серого галопом вдоль колонны, высматривая заместителя командира легиона.
– Трибун Ленат, могу я узнать, что за дурость вы изволили устроить?
Второй человек в легионе, чья туника имела широкую пурпурную полосу[8], характерную для римлянина из сенаторского сословья, не привык, чтобы его поступки подвергались сомнению. Не веря своим ушам, он медленно повернулся спиной к группе из старших центурионов, которые пытались ему что-то втолковать, и уже собирался отчитать наглеца, как грубые слова замерли у него на языке.
– Трибун Лициний! А мы вот… э-э… как раз обсуждали… э-э… все ли меры приняты…
С патрицианским презрением к хорошим манерам Лициний отмахнулся от косноязычной попытки доложить обстановку. Он подался ближе и заговорил негромким, но зловещим голосом:
– Сдается мне, трибун Ленат, ты только тем и занят, что проявляешь трусость перед лицом врага. Думаю, примипилы, с которыми ты сейчас беседовал, подтвердят, что наилучший момент для удара был упущен. Следовало бить, когда они еще бежали в лес. А коль скоро даже мои дряхлые уши до сих пор слышат звон мечей из-за тына, советую послать когорты внутрь, тем более что синеносые успели проделать дырку в частоколе. И пусть твои люди займутся наконец делом. Если, конечно, ты не предпочитаешь быть отданным под суд наместника. И вот что еще. Если твои когорты не уберутся с моей дороги прямо сейчас, я пущу свое крыло сквозь них. Или по ним, мне все равно. Мы тут сидим сложа руки, а целая орда вениконов тем временем удирает в лес. Что до меня, то я намерен их всех положить. А твои сонные мухи мне мешают.
И он откинулся в седле, надломив бровь. Ленат проглотил ком в горле, затем повернулся к своим офицерам:
– Э-э… приказываю немедленно атаковать и занять стан варваров!
Старший центурион легиона сухо кивнул, не скрывая насмешливую улыбку:
– Может быть, даже бегом?
Ленат вновь сглотнул и часто-часто закивал.
– Да-да, бегом… Конечно, бегом, примипил Кануций!
– Хорошо еще, мы успели занять высотку!
Кадир молча кивнул в ответ на крик Марка. Центурия выбивалась из сил; передняя цепь теперь предпочитала просто удерживать рубеж и отбивать уколы вражеских копий, чем самим ввязываться в рубку. С другой стороны, сельговы тоже успели потерять былой задор и с каждой минутой атаковали все слабее. Над задымленным станом пронесся звук рожка со стороны северного фасада частокола, и в бреши показалась голова когорты. Марк только сплюнул при виде подкрепления.
Сын опального римского сенатора, скрывавшийся от имперского тайного сыска в Британии, возвращается на континент. Он и его сослуживцы направлены в Нижнюю Германию, только что опустошенную страшной эпидемией. Пользуясь сократившейся численностью вооруженных сил, провинцию терроризируют разбойники, среди которых множество бывших легионеров. Вновь прибывшие воины должны защитить город Тунгрорум от спаянной мощной шайки, во главе которой стоит невероятно жестокий и одержимый человек, тщательно скрывающий свое лицо…
Римский сенатор Валерий Аквила отправляет своего сына Марка с письмом от императора к командиру Шестого легиона, дислоцирующегося в Британии. Но когда юноша прибывает на место, его тут же… арестовывают. Оказывается, пока Аквила-младший добирался из столицы до далекой западной колонии, его отец уже был казнен по обвинению в государственной измене. Теперь та же участь ожидает и Марка. Однако с помощью старых друзей отца, который некогда служил в этом же легионе, ему удается бежать и скрыться от преследователей.
Сын опального римского сенатора скрывается от императорского тайного сыска в рядах победоносного Шестого легиона, которому выпал нелегкий труд поддерживать порядок в оккупированной Британии. Бывший юноша-беглец заматерел, превратившись в закаленного воина и дослужившись до центуриона. Но кроме боевых товарищей, вокруг полно врагов, только и ждущих случая раскрыть его тайну. Римские офицеры заняты политическими интригами, не подозревая, что над ними нависли мечи варваров. Объединившись в союз под руководством нового вождя, бритты уже спланировали, как навсегда изгнать надменных пришельцев с родной земли…
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.