Твердыня полуночи - [16]

— Это ты о чем? — не понял киммериец. — Поясни.

Лошади, пыхтя и изредка оскальзываясь на камнях, продолжали карабкаться по узкой тропке. Титаническая туча бурлила прямо впереди, казалось что достаточно вытянуть руку, и коснешься ее поверхности, выглядевшей очень плотно, словно курчавый мех черного барана.

— Я пытался осмыслить слова валарауко, Пламенного Бича. — ответил Гвайнард. — Он говорил на аквилонском языке, хотя я заметил в его речах несколько очень архаичных слов, которые сейчас почти не употребляются. Затем демон сказал, будто аквилонский — суть некое «Изначальное наречие», хорошо ему известное. А слово «аквило» принадлежит языку элентари. Представляешь, столько лет прошло, а язык практически не изменился!

— Из этого следует, что наша человеческая память не столь уж и коротка, — едко заметила Асгерд, припомнив слова Гвая, сказанные им Пламенному Бичу. — Когда жил Рота-Всадник? Восемь, девять тысяч лет назад? Однако ж, мы сохранили память…

— Или кто-то постарался сделать так, чтобы мы ничего не забыли, — подал голос Олем Дортон. — Человеческое бытие доселе определяется волей богов, а Митра, Иштар или Бел не младше Роты. Слабее — да. Но, как гласят легенды, все божества были сотворены в миг, когда волей Единого и Незримого появился тварный мир.

— Философы доморощенные, — вздохнул киммериец. — Вы бы о другом подумали: а что нас ждет внутри облака? В этом вашем «прошлом»? Стада Пламенных Бичей? Орды гоблинов? Стаи драконов? Не подумайте, я не предлагаю отступить, я предлагаю подумать о нашей безопасности.

— На месте разберемся, — с непонятной варвару беззаботностью ответил Гвай. — Тогда мир был очень молод, а молодость… Точнее, не «молодость», а «детство», подразумевает чистоту и невинность.

— Но в то же время, дети злы и себялюбивы, — мрачно сказала Асгерд. — А отступать и на самом деле не имеет смысла. Мы почти на месте! Гвай, Конан, вы же вместе путешествовали через портал в мир Ауруса. Расскажите, это очень неприятно — проходить сквозь пространство и время?..

ГЛАВА ТРЕТЬЯ В которой Конан сотоварищи оказывается в предначальной эпохе и встречает крайне необычных людей

— Красотища какая…

Конан был прав. Здесь было красиво. Признаться, оставшаяся позади Хайбория тоже могла заворожить своими пейзажами самого утонченного ценителя прекрасного, но мир «за облаком» превосходил все мыслимые красоты Бритунии, Аквилонии или Киммерии.

Облачный портал вывел охотников вовсе не в горы, а на холмистую равнину — тут «проход сквозь эпохи» выглядел туманным маревом, укрывшим собой густой лиственный лес. Никаких скал, как в оставленной позади Кезанкии не наблюдалось. Зато было другое.

Эйнар, как Дух Природы, умевший «чувствовать» особенности породившего его мира, немедленно подтвердил слова Рэльгонна — вне всякого сомнения, данная Сфера является Хайборией. Точнее, не Хайборией, а тем, что являл собой данный мир во времена совсем уж незапамятные. Все прочие согласно покивали, а Конан подумал, что солнце здесь и вправду светит ярче, воздух свежее и ароматнее, листва на деревьях куда как зеленее, чем в бритунийских лесах… Или показалось?

Опасения Асгерд касательно возможных неприятностей, которые будут сопровождать переход через несчитаную тьму столетий, совершенно не оправдались. Отряд беспрепятственно вошел в бурлящие глубины облака, укрывшего Лазурный кряж. Надобно заметить, что вблизи непроглядно-черная колдовская туча выглядела весьма устрашающе, но лошади не чувствовали опасности — домашняя скотина ощущает злую магию куда острее человека. Словом, как вошли — так и вышли, никто ничего и не заметил. Лишь на мгновение померк солнечный свет, послышался не то щелчок, не то хлопок и… И всадники уже находились по другую сторону времени. За их спинами тоже вставала стена тумана, на сей раз — белого.

Если в Хайбории вечерело, то здесь было утро. По расположению солнца Ночные Стражи мигом определили стороны света, заставили лошадей подняться на высокий крутобокий холм и принялись осматриваться..

— Скорее всего мы находимся на Полуночном Закате материка, — со знанием дела заявил Эйнар. — Где точно — сказать не могу, но, возможно, этой земли в наши времена уже не существует.

— Как так — не существует? — удивилась Асгерд.

— Часть Закатного материка после низвержения Роты-Всадника была затоплена, — пояснил за Эйнара Конан, хорошо помнивший бытовавшие в Киммерии сказания и легенды. — Причем довольно значительная часть. Уж не знаю, чего натворил этот ваш Рота, но на него вроде бы ополчились большинство богов нашего мира и они устроили Всаднику примерную выволочку. Да такую, что закатные земли континента попросту канули в океан, а взамен из глубин была поднята Атлантида…

— Которая, в свою очередь, тоже была утоплена из-за разногласий атлантов с означенными богами, — задумчиво дополнил Гвай. — Признаться, тогдашние божества были суровы и решительны, если уж не испугались менять облик мира. Не хотел бы я с ними встретиться.

— Не тогдашние, а теперешние, — поправил командира Эйнар. Потом мрачновато сказал: — Я ощущаю невероятную мощь этих незримых духов, она пропитывает мир до последней песчинки… Людям не дано это почувствовать, а мне… Мне тут неуютно. Знаете, мне кажется, будто я — муравей, на которого собирается наступить слон.