Твари в пути - [38]

Пока губы продолжали беззвучно шептать, рука паладина сама дернулась и сделала выпад, повинуясь шевелению заговоренных лент. Сэр Доусон ощутил, как горячий металл с шипением взрезал чью-то плоть, рубанул по кости и отскочил. Яростный вопль неведомой твари разорвал тишину ночи. Рыцарь с ужасом смотрел, как на земле, там, где только что его меч встретил невидимого врага, появляются капли черной крови, как, извиваясь, шевелится среди зеленых шипов белый отрубленный палец с длинным грязным когтем.

Джеймс схватился за рукоять меча второй рукой, но лучше бы он этого не делал — в тот же миг он пропустил удар. Рука с лентами и меч среагировали слишком поздно, опоздав лишь на долю секунды и не успев парировать что-то длинное, изогнутое и зазубренное. Джеймс пошатнулся и едва устоял на ногах — если бы не прочная сталь кирасы, прямо тут бы и закончились его поиск сэра Ильдиара де Нота, да и, собственно, его жизнь. Но, хвала оружейникам ордена, закаленная в горнах Дебьянда сталь и крепления доспеха выдержали.

Молодой рыцарь еще не успел опомниться, а его ответный выпад уже начал свое движение. Меч в руке, оказывается, имел весьма склочный характер и, судя по всему, любил огрызаться. Клинок прочертил в воздухе огнем извилистую фигуру и впорхнул во что-то твердое. Кисть паладина крутанулась сама собой, проворачивая меч в плоти врага и тут же высвобождая его, как казалось, прямо из воздуха. В нос немилосердно ударил запах паленой плоти.

— Агре-арр! — донеслось из тьмы.

Бледная фигура с разрубленным напополам лицом появилась настолько близко, что Джеймс едва успел отскочить, упершись в широкую спину сэра Норлингтона. Тварь походила на человека, но была несколько ниже и тоньше. У нее были уродливые, неестественно вывернутые суставы ног, руки лишь с двумя длинными скрюченными пальцами и сизая, вся в сморщенных складках, кожа. На том, что осталось от лица, проглядывал обрубок по-гоблински длинного носа, залитый смоляной чернотой нечеловеческий глаз без век и оскаленный, полный острых зубов и при этом начисто лишенный губ рот.

Чудовище повалилось на землю, нелепо зажимая разрубленное лицо руками. При этом его собственные когти глубоко впились в израненную плоть, выдирая из нее мясо и гной. Меч в руке Джеймса не стал дожидаться, пока орущий от боли монстр сам себя растерзает — широкий резкий взмах клинком, и чудовище замерло на земле. Голова его откатилась в сторону.

За спиной яростно свистел фламберг сэра Норлингтона, вызывая злобные крики тех, кто таился в ночи.

— Kinim et livil far de fomor! — рычали голоса во мраке.

— Kinim et livil far de fomor! — отвечало им эхо.

— Kinim et livil far de fomor! — хохоча звенела сталь.

— Kinim et livil far de fomor! — будто бы предостерегающе выстукивали два сердца Джеймса.

Молодой рыцарь быстро обернулся — его спутник уверенно отбивался, уже двое чудовищ жались к земле, болезненно истекая пурпурной (а вовсе не черной) кровью и полностью утратив способность отводить рыцарям глаза. Но все же они не были мертвы — лишь ранены и озлоблены. А сколько еще тварей скрывалось во тьме со всех сторон?

Что-то угрожающе просвистело в воздухе, и Джеймс даже не успел обернуться. При этом клинок сам взлетел в защитном выпаде. Сталь ударила о сталь, но Тайран с легкостью перерубил своего не обладающего прочностью ковки врага надвое. Изъеденный ржавчиной обломок серповидного ножа отскочил, резанув паладина по щеке — забрало его шлема так и осталось поднятым. Кожу обожгло, словно плеснули алхимической отравой. От раны в глазах у рыцаря помутилось, по голове будто прошлись кузнечным молотом. Пламя на клинке тут же погасло — непросто поддерживать магический огонь, когда сам едва стоишь на ногах.

— Джеймс! — раздался окрик сэра Норлингтона. — Вы целы?

— Д-да… Все… все нормально…

Джеймс покачнулся и попытался опустить забрало, в то время как его своевольный и все еще дымящийся меч рубанул по невидимке. Тайран отсек тому руку с оружием, перерубив кость в районе предплечья. Чудовище в тот же час «вывалилось» из мрака, выкатив свои черные глаза от боли, и закричало на злобном и грубом языке. Странно, но сейчас Джеймс отчего-то отчетливо понимал каждое слово.

— Крови! — изрыгались слова из истекающего тягучей слюной рта твари. — Я давно не чувствовал столько крови! Сладкой, чистой, пенящейся крови! Я достаточно голодал! Позволь же мне попробовать тебя!

Рядом раздался предсмертный хрип — громадный меч сэра Норлингтона достал еще одну тварь, нанизав ее целиком на длинный клинок фламберга. Чудовище все еще пыталось достать рыцаря, раз за разом все глубже вгоняя в себя меч — при этом загнутые когти вцепились в шею врага, но кольчужный хауберк защитил старозаветного паладина, а нанести удар выше, в незащищенное шлемом лицо, умирающий монстр так и не догадался. Наконец, монстр затих и безвольно обвис, сползая с клинка на землю.

— Джеймс? — Голос сэра Норлингтона донесся до паладина как из глухой бочки.

Сознание молодого рыцаря уже задергивалось пеленой тумана, глаза перестали различать даже собственный меч: паладин едва стоял, шатаясь и вслушиваясь в окружающие его голоса чудовищ. Ему чудилось, что их слова — вовсе не шипение и злобный визг, а речь, понятная, привычная слуху речь. И будто бы он даже видит их всех, почти с десяток сгорбленных бледных фигур, жмущихся к земле и алчно рыщущих вокруг. Тела жутких существ, убитых паладинами, все так же лежали на земле — никто из своих и не подумал о том, чтобы забрать их.