ТВари - [7]

– Алло, вы еще не отсоединились, хорошо, сейчас вас переключаю на эфир.

Музыка в телефоне сменилась узнаваемым голосом Сережи Мирского.

– Алло, мы вас слушаем, представьтесь, пожалуйста, вы в прямом эфире «Москва-сити FM».

– Меня зовут Агата, — сказала Агаша и вздрогнула, вдруг услышав свой голос в приемнике.

– Радио у себя сделайте только потише, Агата, чтобы микрофон не заводился, — фамильярно заговорил Мирский, — и ответьте на наш вопрос, Агаточка, а вопрос вот такой в связи с вашим именем… Скажите, как вас называет ваш любимый мальчик, или муж, или любовник, когда вас начинает обнимать и целовать? Он называет вас Агата или Агаточка? Или Агафончик?

Агаша почувствовала, что краснеет. Она уже сильно пожалела, что позвонила в этот эфир, черт ее дернул!

– Нет, никак не зовет, — выдавила она.

Он что же у вас, глухонемой? — спросил Мирский. Спросил и, не дожидаясь ответа, тут же принялся комментировать: — Представляешь, Ирма, у Агаты такой парень, что он только сопит и молчит, сопит и молчит и никак не называет свою красавицу — Агату, никак. А ведь существует поговорка: берешься за грудь, говори что- нибудь. Вот я, когда беру девушку за грудь, я всегда так нежно ей шепчу, Иррррррмочка, Иррррмочка моя дорррррррогая!

Агаша уже собралась дать отбой, как Сережа Мирский вдруг прокричал:

– Дорогие радиослушатели, Агата выиграла две кружки с задницами — с моей и с попкой Ирмы Вальберс, выиграла, потому что у нее глухонемой любовник, одна кружка ему, другая Агате, Агата, вы не отсоединяйтесь, наш администратор вам сейчас скажет, куда и как подъехать за выигранными вами призами…

ГЛАВА 2 Радио «Москва-сити FM»

Дюрыгин поморщился.

– Какая пошлость, е-мое!

Но сделал радио погромче.

Этот Мирский — воплощенная распущенность, а было бы здорово в контрасте с миленькой Ирмой попробовать его в телеэфире. А что? Разве плохая идея? И зачем только поехал по Садовому?

От Склифасовского до Сухаревской пробка растянулась.

Полчаса простоял, покуда на проспект Мира вырулил. Здесь вроде полегче, а отсюда уже и до Королева недалеко.

Главный дал шесть недель для того, чтобы найти ведущую. Шесть недель — это немало. Но это не значит, что можно теперь сидеть и ничего не делать. Не такой Дюрыгин человек, чтобы сидеть и ждать у моря погоды.

Может, прямо сейчас заскочить за Ирмой да попробовать сманить ее к себе на свой проект?

Нет таких женщин, которых нельзя склонить к измене.

Это еще Дон Жуан у Пушкина говорил.

А Пушкин его списал у Байрона.

Только у Байрона Дон Жуан был менее сексуален. Или сексуализирован.

Нет, стилистически правильнее сказать — сексуален. Это как раз Пушкин с его природной завышенной чувственностью именно и сексуализировал по-английски холодноватого испанца Дон-Жуана. Того, что из-под британского байроновского пера вышел скорее философом, нежели любовником.

Музыка в приемнике снова сменилась трепом Мирского.

Дюрыгин переключил волну на «Эхо Москвы» и принялся перестраиваться в правый ряд, чтобы, заехав под эстакаду, развернуться потом к телецентру.

– Итак, позвоню-ка я сейчас Ирме да воспользуюсь тем, что она в Останкино, поймаю ее и затащу… — вслух размышлял Дюрыгин. — А хоть бы и в «Твин Пиггс», на второй завтрак, а там и спрошу, сколько ей Зарайский платит?

* * *

Сегодня у Агаши был выходной. Обычно в такой день наступала ее очередь стирать и убирать квартиру, но она так зла на предательницу подругу, что об уборке не хотелось даже и думать. Хотелось собрать вещички да и переехать куда подальше.

Попила кофе. Подумала. Надела льняной сарафан, в котором хорошо смотрелись ножки и спина, зеленую прикольную шляпку, она в ней похожа на прибалтку с рекламы эстонского сыра, и поехала на радио.

Хоть призы задаром получить и на это самое радио поглядеть. А если повезет, то и на знаменитого диджея Мирского. И даже познакомиться.

И даже получить от него приглашение поужинать. Как он сказал? Когда я беру девушку за грудь, я нежно шепчу ей: Агашша! Агашшенька!!

На «Проспекте мира» сделала пересадку.

Поезд между «Алексеевской» и «ВДНХ» надолго встал в тоннеле. И стоял, и стоял, и стоял. Публика в вагоне даже нервничать начала. Вдруг сейчас двери откроют и скажут: идите дальше по рельсам. Но нет, поехали.

На этот раз поехала не на частнике, а на троллейбусе.

Зачем лишние деньги тратить? Да и торопиться было некуда.

Радийный АСБ2 стоит через дорогу от телевизионного. Туда можно пройти по тоннелю. И тоже, как и в телевизионном, здесь бюро пропусков. И без паспорта и без московской регистрации — не пустят. Позвонила снизу по пятизначному служебному номеру.

Девушка-секретарь попросила Агашу немного подождать и пообещала спуститься к ней минут через десять. Десять минут обернулись двадцатью пятью. Подошла, но даже и не извинилась.

Они тут на этом радио и телевидении — эти небожительницы, на простых девушек, вроде Агаши, смотрят как на навоз возле дороги.

– Агата Фролова? — спросила небожительница. — Идемте, вам студию покажут и призы выдадут.

В скоростном лифте поднялись на пятый этаж.

Потом долго-долго шли по коридору. Повернули налево, потом еще раз налево. Покуда шли, на стенах пустынного коридора возле бесконечной вереницы дверей, любопытный взор Агаши отмечал звучные, сами за себя говорящие бренды: «Радио Маяк», «Радио ХитFM», «Радио Россия»…