Тварь внутри тебя - [51]

Но не от жизни. Жить ему если и надоело, то не очень. Не совсем.

По крайней мере не настолько, чтобы объявить о своем существовании Фессу, Вольшу, Шайтису или Аркису Прокаженному! Если так уж хочется умереть, есть способы получше. Более того, теперь, когда здесь появились эти беглецы, жизнь будет вовсе не скучной.

Главное — этот Шайтис. Да, если учесть имя, возможно, это его шанс, возможность обрести новое существование. Это была давняя мечта Шайтана, и она до сих пор не увяла. Все вокруг постепенно становилось серым, бесцветным, но она оставалась ясной и яркой. Алой.

Мечта молодости: обновленная мощь, победное возвращение на Темную и Светлую стороны. Растоптать их, потом завоевать другие миры. Вера Шайтана, его убежденность в том, что такие миры существуют, поддерживала его все бесконечные годы изгнания, придавая цель существованию, наполняя его смыслом.

Но хотя мечта и осталась молодой и сочной, мечтатель успел постареть и несколько потускнеть — телом, не разумом. Человечья плоть Шайтана износилась, ее заменили иные субстанции; метаморфическая сущность вампира пополняла телесную нехватку, пока человечье начало не исчезло практически совсем, остались лишь рудиментарные, остаточные следы первоначальной плоти. Но объединенный разум человека и вампира был в сохранности; хотя многое было утрачено, кануло во времени, этот разум накопил огромный запас. Запас знаний и ЗЛА.

Это ЗЛО было бездонным, но Шайтан не был сумасшедшим. Ум и зло вовсе не исключают друг друга, скорее дополняют. Убийце нужны мозги — иначе он не создаст себе умное алиби. Идиот не изобретет атомное оружие.

Зло — это извращенное неприятие добра. В Шайтане оно достигло абсолюта. Его ЗЛО способно было поднести факел к вселенной и потом смотреть на пепел, находя, что он недурен! Он был Тьмой, антагонистом Света, даже, возможно, Первичной Тьмой, противостоявшей Первичному Свету. Вот почему он был отторгнут даже Вамфири. Но разве не помнил он — неведомо откуда взялись эти воспоминания, — что был уже однажды изгнан, когда-то давным-давно?

Кем же? Не Добром ли? Неким милосердным Богом? Не будучи сторонником теистической идеи. Шайтан все же мог допустить нечто в этом роде. Потому что как же ЗЛУ без ДОБРА? И потом...

Он прервал свои размышления. У него было достаточно времени, чтобы обдумать все это. За три с половиной тысячелетия успеваешь обмозговать многие проблемы — от банальных до бесконечно глубоких. Сейчас его больше волновало не прошлое, а будущее. И его будущая участь, вполне возможно, неотделима от участи этого человека, этого создания, которое зовется Шайтис.

В Давние Времена Вамфири давали своим “детям” собственное имя. И сыновья по крови, и яйценосители, и приобщенные к вампиризму — все получали имя своего покровителя. За эти века традиция изменилась, но не особенно.

Например, Фесс Ференц был сыном по крови (рожденным женщиной) Иона Ференца; его мать из Странников умерла, дав жизнь гиганту. Размеры младенца произвели впечатление на отца, и он оставил дитя в живых. Непростительная ошибка! Когда Фесс малость подрос, он убил своего папу, вскрыл тело и пожрал вампирское яйцо. Так что Ион никому его не передал. Замок родителя “естественно” отошел юному Фессу.

В свое время Шайтан породил множество потомков — разными способами; яйцо же свое он передал своему сыну Шайтару, который и сам родил немало вампиров. И потомки Шайтана по крови носили имена Шайтос, Шайлар Мучимый Кошмарами, Шайтаг и тому подобные. И еще среди потомков Шайтара, сына Шайтана, была одна особа, по прозванию Шейлар Шлюха; могли быть и другие с подобными именами, восходящими к первоисточникам. Это все происходило еще до того, как Шайтан был изгнан.

Так что, пожалуй, нет ничего удивительного в появлении теперь, через три с половиной тысячи лет, этого Шайтиса, которого изгнали, как и его предка. Да, такое вполне возможно. Вопрос в другом: прямой ли он потомок? Что ж, кровь — это жизнь, значит, кровь и расскажет.

Да, кровь, несомненно, расскажет.

— Возьмите его кровь, — скомандовал Шайтан своим маленьким слугам, — кто-нибудь, сделайте это. Один раз куснуть, и все. Больше ничего с ним не делать.

Объяснять подробнее было не нужно.

Дремлющий в своем ледяном убежище Шайтис вряд ли почувствовал, как крохотные зубы-иголочки впились в мочку его уха и высосали капельку крови, он едва ли уловил шелест маленьких крыльев, вылетевших из его берлоги, промчавшихся по замерзшему лабиринту ледяного замка, а потом выпорхнувших из этой удивительной скульптуры в мир, навстречу ярким ночным звездам.

А вскоре малютка кожан уже устремился вниз, в потухший кратер, в сернисто-желтые апартаменты Шайтана, и завис там в ожидании дальнейших распоряжений.

— Лети сюда, малыш, — донеслась команда из темного угла. — Я тебя не раздавлю.

Крошечное создание подлетело ближе и, сложив крылья, вцепилось в руку. Вернее в то, что служило существу рукой. Альбинос выплюнул сгусток слюны, в котором мерцала рубиновая бусинка крови.

— Молодец! — похвалил Шайтан. — Теперь лети.

Крошечный кожан поспешил выполнить приказ и упорхнул, оставив хозяина наедине с его каверзными замыслами.