ТВ-эволюция нетерпимости - [58]

Несоблюдение телевидением «этики справедливости» не только способствовало поражению демократов, оно превратил это поражение в трагифарс. Будучи абсолютно уверенными в победе пропрезидентского блока, администраторы «Останкино» подготовили ночное гала-представление из Кремлевского Дворца Съездов, во время которого зрители должны были наблюдать за триумфальными итогами выборов. Церемония была задумана в лучших традициях, но ошеломляющие результаты голосования /торжественное восхождение ЛДПР/ и стремительно меняющие свое выражение лица участников заставили прервать трансляцию среди ночи. «Такое впечатление, — прокомментировал это зрелище писатель-сатирик, выступавший на соседнем канале, — будто нас пригласили на именины, а именинник умер».

На следующих парламентских выборах /1995/ инструкция Центризбиркома оказалась разумнее. Подчеркнув необходимость равного эфирного времени для всех кандидатов, Избирком утвердил порядок предоставления этого времени (жеребьевка). Помимо политической рекламы и монологических выступлений были признаны правомерными пресс-конференции, дискуссии и дебаты. Наученные горьким опытом журналисты приняли рабочие меморандумы, в том числе — не поощрять эпатирующие заявления, рассчитанные на скандальный успех у публики.

Зато блоки и партии встретили эти новые правила категорическим неприятием. Никаких дебатов и встреч с журналистами! Никакого участия в журналистских жанрах! Наиболее желаемой формой для кандидатов оставался все тот же испытанный монолог на камеру.

С точки зрения большинства претендентов в Думу было нарушено их святое право — изложить кандидату на экране то, что он хочет, и в той форме, в какой он хочет. Как и всем непосвященным, им представлялось, что ничего нет проще, чем выступление перед микрофоном. /Профессионалы отлично знают — нет жанра труднее. В обычной жизни люди монологами не общаются, и далеко не каждый обладает даром хотя бы среднего застольного тамады/. В их памяти были живы традиции номенклатурного телевидения с его приматом вещания над общением. Похоже, они просто-напросто не заметили того обстоятельства, что с приходом гласности эпоха монологизма кончилась. Не удивительно, что на экранах они выглядели героями «ретро» — архаичными тенями прошлого /или, если угодно, призраками будущего/.

Предвыборный спектакль, продолжавшийся в течение нескольких месяцев между соискателями парламента на экране 1995 года и названный одним из критиков «коронацией голого короля», очень быстро выявил основные роли участников, в числе которых легко угадывались докладчики, прокуроры, псевдоведущие и комедианты.

Апология монолога

Семь с половиной минут отводилось каждому блоку, а их было 43, или представителю блока при разовом выступлении, — в общей сумме по 43 выступления. Для участника дискуссий, дебатов и пресс-конференций семь с половиной минут — очень много. Самодеятельным ораторам, предпочитающим выступать часами, они казались исчезающе малой величиной. Возмущенный лидер «Яблока» назвал это унижением для политика, вероятно, полагая, что 43 получасовых монолога /да еще на трех государственных телеканалах/ телезрители восприняли бы с воодушевлением. Этот разговор об унижении политиков занял у лидера «Яблока» три минуты — половину отпущенного лимита. Не умея ощутить самоценность эфирного времени, кандидаты то и дело растрачивали его впустую. Драгоценные секунды уходили на их самопредставления /хотя они уже были представлены журналистами/ и на пожелания зрителям доброго утра или вечера. /Первое время после изобретения телеграфа все телеграммы начинались с обращения «Дорогой сэр» и завершались «С глубоким уважением»/.

Неестественность ситуации усугублялась и нелепостью мизансцен. Стараясь подчеркнуть свою вежливость перед аудиторией, приглашенный в ответ на вопрос ведущего поворачивался к камере, отвернувшись от журналиста. Не удивительно, что его глаза, блуждающие между камерой и ведущим, создавали впечатление раздвоения личности.

«Тема сегодняшнего урока — с чего начинается родина, — обращалась к классу учительница в одном из политических клипов. — Что такое демократия?» — «Демократия — это власть народа», — с готовностью отличницы отвечала девочка с косичками.

Подобная эстетика декламации торжествовала и в выступлениях по типу пионерских линеек, где монологи разбивались «по голосам», а в роли пионервожатых выступали лидеры — от Геннадия Зюганова до Джуны Давиташвили. «Чем отличается социальная защита, о которой вы говорите, от социальной защиты в программах соседних блоков?» — обращалась ведущая к Джуне, интересуясь за счет каких денег блок собирается выполнять свои обещания. — «Денег? — изумлялась народная целительница /она же — академик, художник, поэт, экстрасенс, писатель/ — Нам не нужны деньги. Мы идем, чтобы давать, а не брать».

Надо ли удивляться, что в дальнейшем, даже выслушав вопрос журналиста, кандидаты поспешно старались перевести свой ответ в режим монолога /«А теперь разрешите вернуться к заранее подготовленному выступлению…»/. Еще проще поступали те, кто заранее записывал монолог на видеопленку, не обременяя своим присутствием телестудию.