Тутмос - [12]
Госпожа Иси не без тревоги смотрела, как царевич натягивает маленький детский лук. Правда, делает он это под присмотром опытного военачальника Руи-Ра, но как всё-таки тревожно, когда видишь оружие в руках собственного сына, семилетнего ребёнка, которого до сих пор хочется взять на руки и приласкать! Впрочем, на него уже надели набедренную повязку и пояс[41], а это значит, что пора Иси сдерживать свои материнские чувства, по крайней мере в присутствии других. Увы, её мальчика нельзя назвать красавцем, только глаза хороши — совсем чёрные, большие. Он не похож лицом ни на неё, ни на его величество, хотя что-то в его облике напоминает его деда, могучего Тутмоса I. И силён этот малыш не по годам, даже способен причинить матери боль, обнимая её. Руи-Ра говорит, что уже через год он сумеет править колесницей. Иси относится к этому недоверчиво, она всего боится. А вдруг попадутся слишком быстрые и необузданные кони? Ей приятно, когда она вместе с сыном катается на лодке или слушает придворного чтеца. И так хорошо, когда рядом с ними его величество, её возлюбленный господин, когда он смеётся, подбрасывая мальчика на руках. Но руки эти в последнее время всё-таки стали слабее. Два года назад владыка казался уже умирающим, и вот жрецы храма Амона принесли чудодейственное средство, изготовленное в тайном святилище бога. Через несколько дней Тутмос встал на ноги, ещё через пять дней совершил длительную прогулку по царским садам, ещё через месяц отправился на охоту, где убил много онагров[42] и антилоп. Чудо свершалось на глазах — к больному прибывали силы, возвращались давно утраченные аппетит и сон. Фараон принёс богатые жертвы Амону, Иси добавила к ним собственные дары, и вдвоём они щедро наградили жрецов храма, изготовивших такое чудесное лекарство. Как раз в это время в Нэ пригнали пленников из Ханаана, среди которых был и малолетний сын правителя Хальпы[43], и все они стали собственностью бога. Должно быть, великий Амон благосклонно принял принесённые от всего сердца дары, потому что все вдруг поверили в исцеление фараона, в его долгий, поистине золотой век. И крепче других верила в это маленькая Иси, хотя именно ей часто казалось, что болезнь вовсе не ушла, только затаилась где-то глубоко, чтобы вновь наброситься на свою жертву и на этот раз уже не выпустить её. О, она с радостью отдала бы свою жизнь, но что значит она в глазах богов? Только маленькая испуганная женщина, хотя и носящая почётный титул матери наследника престола. Великая царская жена так и не принесла фараону сына, да и вообще в последнее время царственные супруги отдалились друг от друга. Говорили, что взор царицы обратился на Сененмута, воспитателя её дочери, и в истинность слухов можно было поверить, когда Хатшепсут вдруг начала скромно опускать глаза в присутствии красивого жреца. Иси боялась только, чтобы фараон не разгневался или не огорчился, но он как будто не слышал шёпота придворных, не желал замечать присутствия царицы и почти всё время, свободное от государственных дел, проводил со своей младшей женой, с любимым сыном. Вот и сейчас вышел на широкий балкон, с которого Иси наблюдала за играми царевича, подошёл так тихо, что она даже не услышала его шагов, только всем существом ощутила его присутствие и обернулась со своей обычной робкой, ласковой улыбкой. Фараон ответил ей взглядом, полным нежности, мягко сжал её руку. На его груди поблескивало новое драгоценное небти, которого Иси ещё не видела, и он улыбнулся, поймав её взгляд.
— У меня есть подарок и для тебя, моя золотая газель. Смотри, нравится тебе этот перстень? У этого лазурита необыкновенный цвет.
Он сам надел перстень на её палец и ласково погладил по щеке обрадованную и смущённую Иси. Лазурит и в самом деле был необыкновенный, отливал лёгким фиолетовым блеском, как бывает иногда на закатном небе. Иси поднесла руку к самым глазам, чтобы вдосталь налюбоваться чудесным, подарком.
