Тушканчик в бигудях - [12]

– Кто? – удивился я.

– Да мужик этот. Про него меня уже расспрашивали.

– Кто? – снова, еще более изумившись, повторил я.

Федор Максимович пожал плечами:

– Пришел ко мне покупатель, кровать он смотрел, все матрасы перещупал, а потом воскликнул: «Откуда мне ваше лицо знакомо. Эй, постойте, это же вы!» И газету протягивает!

Федор Максимович уставился на издание.

– Верно, – кивнул он, – в родильном доме снимали. Это моя дочь, Алена, теперь по фамилии Сытник.

– Зять у вас красавец, – улыбнулся покупатель, тыча пальцем в мужика с букетом.

Приходько улыбнулся и объяснил, что это посторонний человек, случайно попавший в кадр. Родственник какой-то другой роженицы, не имеющий никакого отношения к семье Приходько–Сытник.

Я улыбнулся:

– Люди порой бывают очень глупы! Ясно же, что молодой отец держит ребенка! Значит, вы не знаете имени мужчины на фото?

– Откуда!

– А где именно ваша дочь рожала?

– Здесь недалеко, – махнул рукой Федор Максимович, – роддом в двух шагах. Налево свернете, вдоль зеленого забора…

– Какого числа внука забирали?

– Шестнадцатого февраля, – отчеканил Приходько, – такую дату не забыть.

Я попрощался с ним и пошел к эскалатору, на глаза попался тот же столик из стекла с пластиком. Посередине столешницы красовался ценник: 150 600 рублей.

– Федор Максимович, тут ошибка, – не выдержал я, повернувшись к Приходько.

– Что такое? – насторожился продавец.

– Столик…

– Хорошая вещь, качественная.

– Смотрите, сколько он стоит!

– Сто пятьдесят тысяч с мелкими рубликами.

– Правда? – изумился я. – Но за точно такой же на первом этаже хотят пятнадцать тысяч!

Лицо Приходько приобрело загадочное выражение.

– Знаете, молодой человек, – вкрадчивым голосом начал он, – внизу мебель для всех, простой вариант для покупателя с тощим кошельком, честно признаться, не слишком высокого качества, но ведь малоимущим тоже требуется на чем-то спать, сидеть, вот мы и стараемся для людей. А у меня VIP-отдел, здесь представлен эксклюзив. Стекло у нас алмазной огранки, с большим содержанием свинца, рама сделана из нового поколения пластика, его применяют в ракетостроении, ножки способны выдержать нагрузку в пять тонн, ясно теперь?

Я кивнул и пошел к эскалатору. Если честно, то мне совсем непонятно: ну зачем ставить на журнальный столик конструкцию весом в пять тысяч килограммов? Он что, предназначен для семьи слонов? Придут гости, мама-слониха водрузит на столешницу слоненка, а тот начнет читать стихи? Внешне столы и на первом, и на пятом этаже смотрятся как родные братья. И еще, ну с какой стати милейший Федор Максимович решил, что сумма почти в шестнадцать тысяч рублей устраивает неимущего человека?

Продолжая недоумевать, я вышел во двор и позвонил Норе.

– И что, – воскликнула хозяйка, – значит, сегодня? Я готова!

– Вы о чем?

– Ваня, ты?

– Я.

– Извини, я разговаривала с другим человеком, но связь прервалась, срочно приезжай домой.

– Еще что-то произошло? – напрягся я.

– Да, – коротко ответила Нора и отсоединилась.

Я полетел назад со всей возможной скоростью, но путь из-за пробок занял почти полтора часа. Увидев мое встревоженное лицо, Нора вздернула брови.

– В чем дело? Отчего такой вид?

– Вы же сказали, что у нас произошла неприятность!

– Я ни слова не обронила про плохие новости, вечно ты делаешь не те выводы из услышанного, – рассердилась Нора, – немедленно измени выражение лица!

Я постарался улыбнуться. Измени выражение лица! Милое требование. Ясно же, что, когда человек слышит слова: «Дома произошло…», он моментально начинает думать о неприятностях, а не о выигрыше сорока миллионов долларов в лотерею. Так уж устроены люди, сначала мыслят о плохом…

– Я ложусь в больницу, – возвестила Нора, – сейчас ты меня туда отвезешь.

– Господи, вы заболели?

– Нет, наоборот, я вполне здорова.

Я окончательно перестал понимать происходящее.

– Зачем тогда ложиться в клинику? На обследование? Но отчего в такой спешке? Ведь еще утром вы ничего подобного не предполагали.

– Иван Павлович, – ехидно заявила Нора, – если ты сейчас заглушишь в себе Николетту и обретешь способность слушать, я объясню тебе ситуацию. Готов?

– Да, – кивнул я.

– Вот и хорошо, – мирно ответила Нора, – начинаю.

Спустя пять минут я пожалел, что не выпил предварительно кофе, в ушах зазвенело, голова начала кружиться. Скорей всего, давление упало. Впрочем, от полученной информации кому угодно могло стать плохо.

Как вы знаете, Нора давно прикована к инвалидной коляске[2], но, пообщавшись с моей хозяйкой, большинство людей мигом забывают о том, что имеют дело с полупарализованным человеком. Нора терпеть не может жалости. Ее жилье специально устроено так, что никаких бытовых сложностей у хозяйки не возникает. Дверные проемы широкие, а лестница, ведущая с улицы на первый этаж, оборудована пандусом, еще у Норы есть машина, сконструированная по спецзаказу, а в квартире полно всяких приспособлений. То, что для простого инвалида-колясочника является огромной трудностью: поход в туалет, ванную, – для Норы не проблема. У нас везде поручни, а ванная комната имеет площадь двадцать пять квадратных метров. Коляска Норы – это суперсовременный агрегат, способный поднять свою хозяйку вверх, на уровень лица стоящего перед ней человека. В общем, Нора потратила огромное количество времени и денег, дабы стать независимым от обстоятельств человеком, но все равно, ноги-то не ходят.