Турнир самоубийц - [45]

– Отдай ему эту штуковину, – поморщился Коммивояжер. – От нее все равно никакого толка. Приступим?

Он вытащил из кармана колоду карт.

– Я, знаешь ли, азартен.

– Мы так не договаривались, – упрямо повторил Ульрик, скрестив руки на груди.

– Договаривались, не договаривались, к черту. Стоит мне сказать слово господину Скорблу, и он вышибет тебе мозги из твоего же дерринджера. Сойдет за самоубийство. А господа Тошнот и Вилберн подтвердят, что такого-то числа некий Ульрик, проигравшись в пух и прах в карты, свел счеты с жизнью.

Тошнот и Вилберн согласно кивнули, а «господин Скорбл» даже приставил к виску Ульрика отнятый пистолет.

Ульрик пожал плечами и сел за стол. Тошнот с обрезом устроился справа, Скорбл с дерринджером скользнул к двери, а третий – как его, Гилберн, что ли? – прислонился к стене, придирчиво изучая стилет.

– Приятно иметь дело с разумным человеком, – улыбнулся Коммивояжер, распечатывая колоду. Чемодан он положил на стол, так не хотел расставаться. – Ну-с, приступим.

Из пяти раздач Коммивояжер не выиграл ни одной. Он сердито пускал кольца сизого дыма, ругался, а один раз даже ощупал рукава фрака – заподозрил Ульрика в шулерстве. Гилберн и прочие игрой не интересовались, держались скованно, то и дело поправляли галстуки. Ульрик заметил: хоть костюмы подобраны умело и даже с некоторым шиком, ботинки у всех троих изрядно поношенные, давно не видавшие щетки. Зато Коммивояжер щеголял в коричневых лаковых туфлях на пряжках, да еще с цепочками по бокам. По мнению Ульрика – жуткий китч.

– Как они их таскают? – пропыхтел Тошнот и снял маску. – Не видно ни черта, и дышать тяжело.

– Сам целый день маюсь, – поддержал Скорбл и в свою очередь стянул маску с потной физиономии.

Коммивояжер в хорошо знакомом Ульрику жесте отчаянья закрыл лицо ладонью.

– Лучше б я местных нанял, чем тащить вас, недоносков, из Готтлиба. Двадцать. Что у тебя? Проклятье!

Коммивояжер швырнул карты.

– Верно, говорят: дуракам везет.

– Что за дела связывают вас с N? – спросил Ульрик.

– Деловые люди всегда найдут общий язык, – попыхивая сигарой, ответил Коммивояжер.

– «Мистер Блэткоч». – Ульрик выложил на стол двух джокеров. – Вы проиграли. Теперь поговорим о деле?

– Вилберн, Скорбл, приберите здесь, – Коммивояжер подхватил чемодан, резким движением стряхнул пепел с брюк и поднялся. – Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, как я продулся этому неудачнику.

Выходит, господина, так и не снявшего маску, зовут Вилберн, а не Гилберн. Впрочем, какая разница?

– Вы задумали меня убить? – спросил Ульрик, вертя в пальцах неприятностиметр.

– Для неудачника ты чересчур сообразительный. Счастливого Котовства, придурок!

В дверях Коммивояжер вдруг обернулся.

– Странно. Эта штука у него в руках. Почему она не пищит?

Ульрик с места хлестким ударом впечатал неприятностиметр в переносицу Тошнота. Тот хрюкнул, уронил обрез и осел на пол мешком. Не теряя времени, Ульрик зарядил увесистым, ударопрочным и влагостойким устройством в лоб кинувшемуся на подмогу Скорблу.

Вилберн-Гилберн оказался проворнее. Сунул в карман руку, щелк! – и в кулаке блеснуло длинное лезвие. Ульрик пинком отбросил стол в сторону. Сорвал с шеи петлю, накинул на запястье не в меру прыткого господина и как следует дернул. Нож отлетел в угол, а Вилберн-Гилберн очутился совсем рядом. Ульрик от души двинул его коленом в пах и добавил кулаком по незащищенному маской затылку.

В считаные секунды вся компания разлеглась на полу. Коммивояжер от удивления открыл рот.

– Мы не договорили, – Ульрик поднял неприятностиметр – тот даже не пискнул – и сунул в карман. – Вы, кажется, собирались оказать мне одну услугу.

– А ты не так уж безнадежен.

– Даже лотоматоны иногда ошибаются.

Коммивояжер было рассмеялся, но понял, что Ульрик не шутит, и вмиг стал серьезным.

– Чего тебе надо, парень, говори скорей, мало времени. Мне, по твоей милости, еще новую охрану нанимать.

– Вилберн и прочие лишь оглушены, – сказал Ульрик, возвратив себе дерринджер и стилет. – Я не убийца. Извольте впредь держать слово.

– Какой же ты зануда. К черту, может, лотоматон и правда ошибся. Давай исправим это. Кем хочешь быть?

– Бухгалтером. Если можно.

Коммивояжер уселся обратно за стол. Смел карты на пол и аккуратно пристроил чемодан.

– С тебя пятьсот тысяч.

– Чего? – не понял Ульрик.

– Лэков, разумеется.

– Но это целое состояние!

– Я обещал сменить печать. Я не говорил, что это будет бесплатно.

– Слишком дорого.

– Сегодня на Турнире ты рисковал жизнью, тебе жаль пятьсот тысяч? Попроси у блэткочцев, они тебя лэками с ног до головы засыплют.

У жителей самопровозглашенной Столицы Метеоритов Ульрик никогда бы не попросил денег – это бесчестно. Они боготворят его за поступок, которого он не совершал.

– Тогда советую начинать копить. Увидимся лет через семьдесят.

Коммивояжер поднялся.

– Сядьте, – раздраженно бросил Ульрик. – Я достану деньги. Но мне нужны гарантии.

– Разумеется. Когда принесешь деньги.

– Нет. Сейчас.

Какое-то время они сверлили друг друга взглядами.

– Черт с тобой, – Коммивояжер снял с шеи ключ на цепочке. – Для хорошего клиента ничего не жалко. Подавись.

В чемодане лежала утыканная трубками рука. Тускло блестели шкалы непонятных измерительных приборов, посверкивали баллоны с вентилями, темнело квадратное окошко экрана, отливали золотом клавиши, как у печатной машинки.