Турмс Бессмертный - [27]

Еще они говорили, что Кринипп женился на женщине из знатного карфагенского рода и что он защищает права всех жителей города независимо от их происхождения. О собственном богатстве он не особенно заботится и тратит большие деньги на нужды магии. Его налоги разумны и идут на укрепление городских стен, расширение порта и строительство храмов. Из общественной казны он также выплачивает страховые суммы за погибшие корабли. Одним словом, Гимера — это счастливый город, где не знают страха и нет бесправия.

После довольно долгого разговора Дионисий и Кринипп встали, отряхнули друг друга от прилипших травинок и вместе вернулись к нам. Дионисий так и сиял; он даже велел своим людям ударить в щиты, поднять вверх копья и криками приветствовать Криниппа.

Затем Кринипп и его свита направились обратно в город, а Дионисий сказал нам:

— Я заключил союз с этим замечательным правителем. Нам разрешено в любое время входить в Гимеру и выходить из нее — с оружием или без него. Мы можем торговать, если захотим, можем поклоняться городским или нашим богам, можем жениться на местных женщинах или же щедрыми дарами покупать их любовь, так как гимерские обычаи это позволяют. Но мы не смеем прибегать к насилию и оскорблять кого-либо из жителей, а также обязаны защищать городские стены, пока мы здесь живем, да так, как если бы это были стены нашего родного города.

На лицах моряков читалось недоверие, и они говорили:

— Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Кринипп хитрее, чем ты думаешь. Когда он заманит нас в город, он прикажет своим людям напасть на нас и всех перебить, чтобы захватить наши сокровища, или же опутает нас своим колдовством, или вовлечет нас в игры, в которых мы проиграем все, что добыли и скопили с таким трудом, желая обеспечить себе спокойную старость.

Дионисий велел им замолчать и во всем положиться на него. Кринипп, сказал он, дал ему такую клятву, что сомневаться в ней нельзя. Но главное заключалось в том, что Криниппу выгодно наше пребывание в городе, а выгода всегда надежнее любых обещаний. Поэтому Дионисий решил, крепко-накрепко заперев и запечатав наши сундуки и мешки с добычей, отдать их на хранение в сокровищницу тирана в залог верности клятве, а часть денег разделить среди членов команды, чтобы они могли безбедно дожить до весны. Дионисий объяснил, что Кринипп боится большого наплыва денег, ибо цены на рынках и в лавках сразу поднимутся и многие горожане станут жить хуже.

Но наши люди продолжали хмуриться и вопрошали, уж не успел ли коварный Кринипп опутать Дионисия своими чарами. Однако город манил нас, и вскоре мы вошли в него, оставив возле кораблей часовых.

Стража у ворот и впрямь пропустила нас, не спрашивая об оружии. Мы ходили по Гимере и осматривали лавки торговцев и мастерские красильщиков и ткачей, центральную площадь с колоннадой, под сенью которой прогуливались писцы и учителя, дворец Криниппа и прекрасный храм Посейдона. Мы осмотрели также храм Деметры и еще одно святилище, построенное карфагенянами для их Ваала. Куда бы мы ни пришли, все приветствовали нас, дети бежали за нами, а некоторые люди дергали нас за плащи, приглашая в гости. Гимера действительно оказалась уютным и радушным городом, а разноязыкая речь, которая слышалась на ее улицах, настраивала на особый легкомысленный лад.

Наши люди, измученные долгим пребыванием на море, с удовольствием откликались на приглашения и по двое или по трое исчезали в домах, чтобы хорошенько поесть и отдохнуть. Вскоре нас осталось мало, зато на множестве дверей появились венки из цветов; туда несли меха с вином и разные вкусные кушанья, а также заходили музыканты и певцы. Отовсюду слышался громкий женский смех. Не успели мы опомниться, как стояли на улице втроем — Дориэй, Микон и я.

Дело, наверное, было в том, что жители города опасались нас из-за черного султана из конского волоса, который развевался над шлемом Дориэя, и охотнее приглашали к себе простых моряков и гребцов. Мы проголодались, нас одолевала жажда, но у нас не было ни малейшего желания купить у торговца мех с вином и вернуться в лагерь, чтобы устроить там пир только для самих себя. Изображая серьезность, Микон сказал:

— О Дориэй, гераклид! Дай нам совет. Куда нам направить свои стопы и какой дом осчастливить своим визитом? Если это и впрямь твой сон привел нас в Гимеру, то ты наверняка знаешь, в какую сторону мы должны пойти по этим улицам.

Дориэй ответил:

— Нет ничего проще. Идемте на запад до самых границ города, и мы почти достигнем моих наследственных владений.

И мы отправились в западную часть города. Дома там были большие, окна их выходили во дворы, а сады окружали высокие стены. Сама улица была тихая, заваленная отбросами, глиняные стены домов потрескались. Однако мне тут нравилось, ноги легко несли меня вперед, в голове роились приятные мысли, и я вдруг воскликнул:

— По этой улице я шел во сне! Я узнаю эти дома! Но во сне по улице двигалась колесница, слепой поэт играл на лире, а над дверями и воротами были натянуты тенты от солнца. Да, это она, улица из моего сна. Или мне это только кажется?

Я остановился в нерешительности и посмотрел вокруг, так как эта картина лишь на мгновение возникла в моем воображении и сразу же подернулась дымкой и исчезла. Теперь я видел только горы мусора возле ворот и пустую улицу. Микон сказал: