Турмс Бессмертный - [146]
Отдыхали богачи только летом в своих имениях далеко от города, среди ручейков и зеленых лугов. Предметами из обожженной глины они пренебрегали и собирали произведения искусства из всех стран мира — золотые, серебряные и слоновой кости. Блюда, чаши и столовые приборы в таких семьях иногда весили целый талант и даже больше, но посторонним своих сокровищ они никогда не показывали. Любопытно также, что золотой перстень они, носили на первой фаланге указательного пальца, как напоминание о том, что богатство можно легко потерять.
На пустом судне для перевозки руды я беспрепятственно отправился на железный остров Эльба, чтобы осмотреть там шахты и еще не разработанные залежи руды. Рабы, преступники и пленные галлы, которые работали на рудниках, были обречены на тяжкий труд, но их жилища были сухими и ели они вдоволь. Три раза в неделю они получали даже мясо. Надсмотрщики пояснили, что их хорошо кормят не из милосердия, а для того, чтобы хорошо работали, — ведь шахтеры должны быть сильными, а какая же сила у голодного раба?
Не меньше рудников изумил меня храм молнии, стоявший на самом высоком холме неподалеку от залежей руды. Вокруг храма располагались позеленевшие от времени бронзовые статуи, которые олицетворяли собой двенадцать этрусских городов, входящих в Союз. Это были очень старые изваяния, так что у некоторых молния разбила головы или расплавила пальцы на ногах. Но их никогда не пытались восстановить, ибо каждая статуя напоминала о самых трагических событиях в жизни городов — о неурожаях, войнах, эпидемиях.
Именно там, вблизи храма, бури свирепствовали чаще, а молнии сверкали ярче, чем где-либо. Самые мудрые толкователи молний являлись сюда разгадывать знамения, посланные богами городам и народу. Для этой цели на скале укрепили большую плиту из бронзы и выбили на ней обозначения двенадцати сторон света, двенадцати небесных сфер и двенадцать пророчеств злых и добрых богов. Эти пророчества умели читать и объяснять только жрецы.
Много людей погибло здесь от удара молнии, но некоторые остались все же в живых, приняв таким образом священный сан. Никакого другого обряда не требовалось; того, кого поразила молния, почитали более всех прочих жрецов, служивших в храме. Старший жрец храма принял посвящение молнией, едва попав на остров; он был тогда совсем молод. С тех пор прошло более пятидесяти лет. Затем он стал наставником в этом же святилище.
О деталях ритуального обряда посвящения никто из посторонних, разумеется, не знал, но всякими окольными путями до меня все же дошло, что неофита несколько раз ударяют по ладоням и ступням каким-то особым хлыстом; от этого встают дыбом волосы, а из кончиков пальцев сыплются искры.
В храме находилось множество почитаемых святынь: например, большие глыбы янтаря и куски мягкой рысьей кожи, которые были привезены из Массалии.
Здесь не принято было гадать чужестранцам. Молнии предсказывали судьбу исключительно этрускам и их городам; они предупреждали о несчастиях, которые грозили Этрурии, или же обещали богатые, урожайные годы. Старший жрец, однако, велел своим ученикам, коротко стриженым юношам, провести меня по храму и показать все, что было там любопытного, а потом пригласил меня к себе. Говорил он мало, только угостил меня пресным хлебом и водой и велел прийти в храм во время грозы — если, конечно, я не струшу.
Мне пришлось подождать всего несколько дней. А когда над морем черные тучи стали неспешно переваливать через горы, я отправился в храм, причем так боялся опоздать, что ушиб о камень колено и расцарапал в кровь о колючие кусты руки и ноги. Поднявшись на вершину, я увидел, что море вспенилось и молнии уже сверкают над Популонией и Ветулонией.
Увидев меня, жрец сказал, что время еще есть, и проводил в храм. Не успели мы войти туда, как услышали, что по крыше стучит проливной дождь. Внезапно яркая молния осветила внутренность здания и статую бога молнии с черным лицом и белыми глазами. Потом раздался удар грома.
Спустя некоторое время жрец заявил, что нам пора. Он велел мне раздеться, накинул на себя шерстяной плащ, желая укрыться от дождя, и мы вышли наружу. Небо над нами было черным. Он велел мне встать голыми ногами на бронзовую плиту и повернуться к северу. Сам же он поместился за мной. Над нашими головами сверкали, скрещиваясь, замысловатые зигзаги молний, то и дело ударявших в залежи руды. Вдруг стало совсем светло, и гигантская молния вылетела из-за туч, подобно огромному луку охватила все небо и вновь скрылась в тучах. Земли она не достигла. В то же мгновение мы услышали громовой удар.
Жрец положил обе руки мне на плечи и сказал:
