Туркменская трагедия - [30]

На практике президент этого не придерживается: своим указом он освобождает и назначает судей всех рангов, начиная от этрапских (районных) и кончая Верховным. Закон же, как видите, противоречив и двойственен.

Почему бы всех судей не сделать выборными и подчинить одному Закону? Возможно, мои суждения наивны: тогда судьи окажутся вне сферы влияния президента, который этого не перенесет. Бытует мнение, что с ним предварительно согласуются приговоры, сроки заключения арестованных граждан, на коих пал высочайший гнев или недовольство. Ниязов, как некогда один из французских монархов, провозгласивший “Государство — это я!”, считает, что, если он объявил себя “Главой всех туркмен”, значит и государство, туркменское, независимое, нейтральное, будто созданное “благодаря его гению, бесстрашию и мужеству”, это и есть он — Туркмен “баши”.

В статье 55 Основного закона записано: “Президентом может быть гражданин Туркменистана из числа туркмен...” Почему только из туркмен? Не ущемляет ли это национальное достоинство граждан не туркменской национальности, проживающих в республике, не зачисляет ли их в разряд второстепенных? А как тогда относиться к утверждению правительственного официоза: “Отныне ... туркмены, русские, армяне — все вместе составляют единый туркменский народ”?.. (“НТ”, 23.08.99). Или это только слова?

Национальная обособленность, не исключено, будет способствовать порождению у некоторой части туркменского населения нездоровых чувств высокомерия, национальной кичливости, что отрицательно скажется на консолидации нашего многонационального общества, на воспитании подрастающего поколения. Это дискриминационное положение находится в противоречии со статьей 17, провозглашающей равенство прав и свобод всех граждан, независимо от национальности, языка, происхождения, политических и религиозных убеждений и т.д. Оно идет вразрез также со статьей 30, где гражданам Туркменистана предоставляется право избирать и быть избранным во все органы власти. И должность Президента согласно статье 56 относится к числу выборных.

Явное пренебрежение к нормам другого языка и к лицам, не владеющим туркменским языком, усматривается в тексте Конституции, переведенном на русский язык. Если авторы сочли нужным дать объяснения таким словам, как меджлис — парламент, арчины — мэры, то непонятно, что означают, к примеру, “халк векиллери”, “велаят хякими”, “этрап”.

Статья 15 возвещает: столицей Туркменистана является шахер Ашгабат. Тем, кто не владеет туркменским языком, приходится лишь догадываться, что “шахер” — “город”, а написание “Ашхабада” опять таки подчинено нормам туркменского языка. Может быть тогда и слова “Конституция — Основной закон” не стоило переводить на русский и писать “Конституция — Эсасы канун”?

Так в республике были сделаны первые шаги к “демократии по-туркменски”.

На самом деле политика туркменских властей, к примеру, по вопросу о парламентских выборах и необходимости политического плюрализма, широковещательно объявляемая внутри страны, разительно отличается от заявлений, рассчитанных на внешнюю аудиторию, а также от конкретных практических шагов. По указанию президента в апреле 1998 г. очередные выборы в “халк векиллеры” — “народные избранники” были проведены на альтернативной основе. В округах были зарегистрированы по два кандидата. Однако, когда в четырех округах, расположенных в Джебеле, Гасан-Кули, Кизыл-Атреке и в Байрам-Али, избиратели, независимо от властей, пытались выдвинуть своих кандидатов, они не были зарегистрированы под различными предлогами.

В апреле 1998 г. Ниязов, находясь в США с официальным визитом, заверил американских руководителей, что выборы в 1999 году в меджлис и президентские выборы в 2002 году будут “свободными и честными” (“Независимая газета”. “Содружество”). А какими они были “честными и свободными”, это видно из приведенного выше примера с Б. Гельдымамедовым. Но подобное нарушение прав гражданина становится, к сожалению, нормой. Туркменское руководство не предпринимает каких-либо серьезных шагов по демократизации существующей политической системы, а, наоборот, ужесточает ее. О том говорит и вопиющий факт попрания демократии по отношению к управляющему тедженским “Дайханбанком” Какабаю Нуннаеву.

Молодой финансист, профессионал, положительно характеризуемый на работе, приняв за чистую монету президентские лозунги об альтернативных выборах в меджлис, собрался выставить свою кандидатуру и заявил об этом своему непосредственному руководству и окружной избирательной комиссии. Святая наивность! “Самовольство” претендента не прошло мимо внимания Ниязова, лично контролировавшего ход избирательной кампании. Откуда такой сыскался? Ниязов выразил неудовольствие действиями “выскочки”. Этого было достаточно, чтобы руководитель республиканского банка предложил К. Нуннаеву подать заявление об увольнении с занимаемой должности “по собственному желанию”.

Вот так слова президента, как всегда, расходятся с делами, и обещания остаются только обещаниями. Кстати, уже замечено, что Ниязов по возвращении с Запада после очередного визита с восхищением говорит о тамошней демократии, о многопартийности и тут же обещает демократизировать в Туркменистане существующую систему, разрешить деятельность различных партий, общественных организаций. Стоит ему съездить в арабские страны с монархической системой правления или в Китай, он рассказывает обратное, ратуя за ужесточение существующих порядков.