Туркменская трагедия - [21]

Говорят, что в одну реку нельзя войти дважды, но Ниязов из этой “реки” и не выбирается. Она, омывая все части его тела: шею с массивной золотой цепью, руки, охваченные золотыми браслетами, пальцы, унизанные дорогими многокаратными сапфирами, обрамленными крупными бриллиантами, перстнями, — намыла дворцы из мрамора и стекла во всех пяти областях Туркменистана, с многочисленными отарами, недвижимостью в Турции, Бельгии, Аргентине, Израиле. Это помимо его шикарных личных резиденций и дач, построенных в самых живописных местах под Ашхабадом, у подножий Копетдага, в курортном Байрам-Али, на берегу Каспия... Ведь он обещал соотечественникам, что они будут жить как кувейтцы и, как видите, Ниязов свое слово “сдержал”: начал с себя и давно живет как шейх Кувейта.

А как же народ? Его он пока “кормит” пустыми обещаниями, пытается убаюкать сказками, легендами, с которыми знаком каждый нормальный ребенок, выросший в семье, а президент ими зачитывается только сейчас.

ИЗ ПУСТЫХ СЛОВ НЕ СВАРИШЬ ПЛОВ

Шесть с лишним лет назад Ниязов в интервью с весьма претенциозным заголовком “Время покажет, кто прав” заявил: “Я уверен, через два-три года мы снимем проблему обеспечения населения продуктами сельского хозяйства... Я уверен, сегодняшняя программа “Десять лет благополучия” даст положительные результаты. Туркменистан будет вторым Кувейтом на берегах Каспия...” (“ТИ”,18.03.93).

Как и следовало ожидать, эта нереальная программа лопнула; видя, что с “благополучием” хватили лишку, программу переиграли на “10 лет стабильности”. Но и “стабильность” оказалась неустойчивой, ибо о ней только говорили, не подкрепляя конкретными делами, а ситуация в стране между тем складывалась неблагоприятная: появились очереди за хлебом, не стало хватать продуктов первой необходимости, круто взвинтились цены...

Что же случилось? Пока работала дореформенная экономика и Туркменистан, подбирая “крохи”, оставшиеся от общесоюзного пирога, находился в рублевой зоне, благоприятствовавшей покупательной способности граждан и державшей цены на сносном уровне, в стране не испытывали острой нужды ни в продуктах питания, ни в других товарах первой необходимости. Стабильны были цены и на базарах, которыми Ниязов похвалялся перед заезжими гостями. Но стоило порушить существовавшую систему, не предложив вместо нее ничего, кроме пустых обещаний, как с прилавков, прежде всего, исчез хлеб, за ним выстроились длинные очереди. Без хлеба оказались и дайхане. В Ашхабад, как некогда в Москву за колбасой, со всех концов республики за буханкой хлеба — в одни руки больше не давали — потянулись женщины, дети, старики. Без колбасы еще куда ни шло, а без хлеба туркмен не обойдется и дня.

Всю вину за создавшееся положение Ниязов возложил на неплатежеспособных партнеров из стран СНГ и, взывая к “твердости и благородству” туркменского народа, не впервой “с достоинством переживавшего невзгоды”, заверил, что в ближайшее время обстановка со снабжением населения товарами наладится, пустующие полки магазинов пополнятся, уровень жизни людей повысится, а курс маната укрепится.

Так президент единственный раз набрался мужества публично признаться, что в хозяйстве республики дела обстоят не благополучно: от той идиллии, нарисованной корреспондентами “Правды”, не осталось и следа. И все же Ниязов остается верным себе. Вскоре московский еженедельник “Аргументы и факты”, правда, с оговорками опубликовал данные о зарплате в Туркменистане: минимальная — 50, средняя — 100 долларов! Ба, да это, если не опечатка, то целое богатство! Редакция, вероятно, сомневаясь в приведенных цифрах, предупреждает, что они “могут кого-то удивить и шокировать, однако, они получены из официальных источников: посольств и статистических органов”. Ну что ж, сомнения “АиФа” в правдивости представленных сведений не беспочвенны.

После выхода Туркменистана из рублевой зоны цена на хлеб с четырех рублей подскочила более чем на одну тысячу рублей, мука также фантастически подорожала, килограмм мяса стоит восемнадцать тысяч, масло сливочное — тридцать одну тысячу манатов. Максимальный размер пенсии — 100 тысяч, столько же получали ветераны труда, за плечами которых полувековой трудовой стаж; ветеранам войны был установлен “потолок” — 120-130 тысяч манатов, это по курсу “черного” рынка, не более 7-10 долларов. Такую пенсию ветераны получали вплоть до 2000 года.

Если до “реформы” инвалид войны на сто двадцать рублей своей пенсии мог купить около семидесяти килограммов первосортной баранины, то теперь его пенсии хватает лишь на семь килограммов мяса.

Помню встречу с одной знакомой женщиной-туркменкой, приехавшей в Москву по несчастному случаю. “О возвращении домой в Ашхабад думаю с содроганием, — с тревогой говорила она. — Скажите, есть ли надежда, что будем жить лучше? Ведь прошло пять с лишним из обещанных десяти лет так называемого благополучия. А духовно мы вовсе обнищали. И никакого просвета!”

С августа 1998 г. минимальная зарплата установлена близко к средней, то есть 200 тысяч манатов, что составляет немногим более 14 долларов. Так что цифры 50 и 100 долларов из “АиФ” — это из области легенды, богатого воображения государственных чиновников, навеянных фантазией самого президента. 100 долларов — это полтора с лишним миллиона манатов! Такую зарплату не получают даже министры и председатели комитетов. Официально, конечно. Хотя Ниязов не единожды откровенничал, что его визири, то бишь министры и другие члены правительства, живут не по средствам. Откуда они их берут? Даже Аллах не ведает, но зато об их источниках дохода, вероятно, хорошо знает сам президент.