Турист - [34]

— Понимаешь, я должен передать флэшку сам, но, к сожалению, задержаться во Франции до понедельника не могу.

— Почему?

Мило почесал нос, смущенно улыбнулся.

— Вообще-то… Дело в том, что у меня отпуск. Тина уже заказала номер в отеле. Во Флориде. Собрались сходить в «Дисней уорлд». Дать задний ход невозможно — Тина организовала все через Интернет, мы получили большую скидку, и отказ грозит крупными потерями. — В этой части, слава богу, врать не пришлось.

Энджела рассмеялась.

— Только не говори, что боишься жены!

— В отпуске я хочу отдыхать, а не ругаться.

— Слушаю я тебя и не узнаю. Где прежний Мило? Ау? — Она подмигнула. — А почему не послал кого-то вместо себя? Думаю, желающие нашлись бы.

— Послал бы, да некого. Я просидел над этим отчетом целый месяц и не хочу доверять его постороннему.

— И ты вспомнил обо мне.

— Я подумал об Энджеле Йейтс, старом, верном друге.

— Том, надо полагать, не в курсе?

— Ты такая сообразительная.

Она оглянулась, прошлась взглядом по залу.

— Скажешь, что там?

Мило уже собрался изложить предложенную Грейнджером версию: мол, в отчете речь идет о китайских инвестициях в нефтяную отрасль Казахстана, но в последний момент передумал. В данном случае любопытство могло сыграть с Энджелой плохую шутку.

— Так, всякое разное. Азиатская нефть. Тебя ведь не интересует?

— Наверное, нет. — Она помолчала. Кивнула. — Ладно, Мило, договорились. Для тебя я готова на все.

— Ты моя спасительница. — Он поймал за локоть пробегавшего мимо официанта и попросил бутылку «моэта». Потом наклонился к Энджеле. — Дай-ка руку.

Она замялась на мгновение, но сделала, как он просил. Пальцы были длинные, с ухоженными, хоть и не накрашенными ногтями. Нежно, словно любовник, он сжал узкую, сухую ладонь. Глаза у Энджелы чуть-чуть расширились, когда флэшка скользнула в ее руку. Его губы легко, как крылья бабочки, коснулись ее пальцев.

13

В отеле Мило ожидали два сообщения. Джеймс Эйннер интересовался, все ли прошло по плану. По крайней мере именно так, вероятно, следовало понимать фразу «Деньги уже переведены?». Мило сунул листок в карман. Второе сообщение, от Грейнджера, представляло собой чистый бланк с подписью «Отец». В голове после ланча еще шумело, тем не менее, поднявшись в номер, он плеснул в стакан водки из холодильника. Потом открыл окно и, высунувшись, посмотрел вниз, на забитую машинами улицу Сен-Филипп дю Руль. Прежде чем набрать номер, Мило закурил.

— Да? — ответил сонный голос Тины.

— Дорогая, это я.

— Кто «я»?

— Твой глупыш.

— А, Мило. Ты еще в Париже?

— Да. Что там у вас?

— Не знаю. Мы еще только встаем. А ты… эй, да ты пьян?

— Вообще-то да, немного.

— А сколько сейчас в Париже?

Он посмотрел на часы.

— Около трех.

— Ну, тогда, наверное, можно.

— Послушай, я, пожалуй, не вернусь до воскресенья.

Пауза. Шорох простыней — Тина села.

— Почему?

— Ситуация осложнилась.

— Как осложнилась?

— Не опасно.

— О'кей. Ты ведь знаешь, когда отправляется наш рейс?

— В понедельник. В десять утра.

— И если ты не вернешься к тому времени…

— То у меня будет свой отпуск.

— Рада, что ты такой понятливый. — Мило затянулся. — А вот это, мистер, прекратите.

— Что?

— Ты куришь.

Он попытался изобразить оскорбленную невинность.

— Я не курю.

— Похоже, у тебя большие проблемы, — подвела итог Тина. — Эй, малыш.

— Что?

— Я не тебе. Стефани проснулась. — Голос прозвучал глуше — наверное, Тина отвернулась. — Хочешь поговорить с папочкой?

— Зачем еще? — проворчала Стефани.

— Ну же, будь хорошей девочкой.

Снова пауза… затем:

— Это Стефани Уивер. С кем я разговариваю?

— Вы разговариваете с Мило Уивером, — в тон ответил он.

— Очень приятно.

— Перестань! — крикнул Мило, и она засмеялась, а отсмеявшись, затрещала о своем, перечисляя все, чем запомнился минувший четверг. Он подумал, что мог бы слушать это всю жизнь.

— Как ты его назвала?

— Папочка, Сэм Эстор — дурак. Обозвал меня задавакой. А я его — крысой. А как еще?

Потом, когда ее фонтан иссяк, трубку снова взяла Тина. Мило узнал, что, если опоздает, его ждут большие неприятности. Какие именно, она не пояснила, ограничившись туманными угрозами. Он в ответ посетовал на горькую долю. Потом положил трубку. Мир, в котором остался только уличный шум, посерел и притих, словно в нем что-то умерло. Второй звонок — Грейнджеру.

— Что еще?! — сердито крикнул старик.

— Том, это я.

— А, Мило. Извини.

— Что случилось?

— Ничего. Как у тебя? Сработало?

Пробка внизу рассосалась, движение ожило, и он отступил от окна.

— Да.

— Вот видишь, я говорил. Сегодня же вылетай домой и ничего не пропустишь.

— Наблюдение ведет Эйннер?

— Какое наблюдение?

— Ты ведь не собираешься просто ждать, когда отчет окажется в Пекине?

— Вот ты о чем. Конечно нет. И — да, наблюдение ведет он.

— Тогда я немного задержусь.

Грейнджер прокашлялся.

— Не понимаю, почему ты так беспокоишься.

— Потому что она ни в чем не виновата.

— Эйннер уже показал тебе улики?

— Не надо мне ничего показывать. Мы проговорили с ней два часа. Том, она не виновата.

— Уверен? На все сто?

— Скажем так, на девяносто семь.

— Три процента не так уж мало. Сам знаешь.

— У нее здесь важная работа, — не сдавался Мило. — И я не хочу, чтобы все пошло насмарку.