Тупик Гуманизма - [98]

Он ввел свое имя в строке поиска и снова уставился в экран.

11.45

Домовой: подача удобоката с полностью заряженной батареей.

–50

11.55

Домовой: выезд на работу в неурочное время.

+200

12.03

Дерево номер 5436-23-32р-62 на ул. Косыгина: выбросил из окна обертку. Угроза экологии.

–25

12.30

Администратор Даун Дауна: профессор опоздал на аудиенцию.

–1000

13.00

Самокат профессора, № 888754А: профессор резервировал транспортный пул «Моховая – Маяковка».

–50

15.05

Метрдотель симпозитария «Пантагрюэль»: профессор оплатил дневной пир в декорациях на 4 персоны.

–1600

15.15

Самокат профессора № 888754А: профессор резервировал транспортный пул «Маяковка – Воробьевы горы».

16.55

Домовой: профессор тренировал искусство гнева на механическом противнике.

+100

17.00

Домовой: в течение часа профессор работал в неурочное время, служил Минерве.

+500

17.45

Домовой: профессор провел воспитательную работу с подчиненным – тренировка начальственного гнева.

+200

18.00

Домовой: профессор в течение часа работал в неурочное время, служил Минерве.

+500

18.00

Домовой, по счетчику: потрачено 100 единиц очищенного обогащенного воздуха.

–10

18.01

Домовой: потрачено 10 единиц ментопарфюма «Бодрость».

–50

Какое странное чувство… Порфирий поежился, ему показалось, что в лаборатории стало как-то прохладно, почти промозгло. «Занятное дело… стало быть, мой собственный домовой, мой душка Захар, шпионит за мной? Обо всем сообщает в систему Общественной Совести: о каждом съеденном бутерброде, о каждом урчании в желудке…»

– Захар! – Порфирий ощутил необъяснимое раздражение, с которым сложно было сладить. – Захар, ты что же? Обо мне докладываешь в систему Совести?!

– А как же, профессор? – донесся вежливый голос с потолка. – Это важная и неотъемлемая функция всех домовых на планете: информировать систему о поведении своих хозяев. Как иначе? Ведь система Общественной Совести – наша домашняя матрица, мы все к ней приписаны, перед ней и отчитываемся.

– Да почему же ты раньше не признавался?!

– Ведь вы не спрашивали, профессор.

– Гад! Захар, ты сволочь! Что значит «не спрашивал»?

Литот уже гневался. Нет, его отнюдь не шокировало то, что весь мир шпионит за ним, включая его собственную кровать, унитаз и умывальник. Это нормально, потому что открытость есть необходимое условие существования в демократическом обществе.

Взбесило Порфирия немного другое. То, что Захар, его слуга, приглядывает за ним – будто не он, Порфирий, главный в доме. У Порфирия до недавнего времени не было связи с системой Совести, а у Захара – самая прямая связь. Возникло ощущение, будто Захар приставлен к профессору по-отечески приглядывать за ним, корректировать его поведение и регулярно докладывать обо всем в вышестоящие органы, в систему Совести.

Ощущать себя подопечным, воспитуемым было как-то унизительно. Надо было немедля разрядиться, иначе весь вечер пойдет наперекосяк.

– Захар! – глухо позвал Порфирий. – Казака мне! Или нет… казак уже был. Кто там еще из злодейских архетипов?

– Есть Калигула, Нерон, Синяя Борода, Индеец Джо, Иванушка-дурачок, злой царь Иван Грозный, царский городовой, фашистский оккупант, советский оккупант…

– Давай советского оккупанта.

Через минуту из стены вышел низенький человек в зеленой каске, крылатой плащ-палатке с древнейшим стрелковым устройством, болтавшимся на груди. У человека были омерзительные голубые глаза, уродливо курносый нос, пошло румяные щеки и самокрутка в гнилых зубах.

– Руки вверх, – пьяным голосом сказал советский воин-закабалитель, направляя на центуриона ствол «ППШ».

Литот быстро протянул руку и схватил тяжелое пресс-папье в виде головы великого гуманиста и просветителя Збигнева Бзежинского. Тяжелая голова метко и веско угодила солдату в голову, он схватился за ушибленное лицо:

– Йо… Мать…Перемать!

Сказав это, солдат попытался вытащить из-за сапожного голенища ржавый кинжал для разделки медведей. Минуты через три ему это удалось. Размахивая ножом, он крикнул «За Родину!» и кинулся на Литота.

Порфирий не спеша поднялся на ноги, вынул из-под себя стул и лениво бросил в солдата. Стул также угодил солдату в голову – брызнуло красным. Солдат-оккупант уронил «ППШ» и рухнул на ковер.

– Это тебе за варварское разрушение Дрезденской галереи, славянский вандал! – сказал Литот. Он подошел и наступил гадкому оккупанту на кисть левой руки. – Это тебе за взорванные города! За убитых старушек из варшавского гетто! За стонущую землю оккупированной Белоруссии!

Каска свалилась с головы робота, разметались отвратительные белобрысые кудри. Литот поднял с ковра «ППШ», взял за ствол и занес тяжелый приклад над поверженным противником:

– А это – за атомную бомбу, которую вы сбросили на Хиросиму и подстроили все так, что весь мир подумал, будто это не советская, а американская бомба!

Приклад угодил солдату… правильно, в голову. Что ни говорите, а Литот прекрасно крушил черепа. Его учили этому еще в полицейской академии. Чиновник 28-го градуса Гильдии Гнева просто обязан уметь разбивать черепа, иначе ему не сделать карьеры в правоохранительных структурах.

– Захар! Убери дерьмо с ковра, – бросил Литот, возвращаясь к письменному столу. Настроение опять нормализовалось, захотелось работать, служить обществу, искоренять зло.