Тупик Гуманизма - [75]

Ну вот и все. На подступах к тридцатому этажу начался кошмар: где-то за стеной пропел будильник, потом – еще один, и еще… Пять часов утра! Сейчас будет великое и смертельное мусорное шоу, с ужасом догадался Порфирий – и, собрав последние силы, с утроенной быстротой бросился наверх, отбивая колени о перекладины, раздирая в кровь ладони. Труба напряглась, начала вибрировать – с каждой секундой все сильнее… Где-то наверху послышалось утробное урчание, потом зашипели компрессоры… и – действительно, началось.

Квестор едва увернулся от первой порции мусора, с грохотом и воем вылетевшего из боковой кишки тридцать пятого этажа. Его чудом не сорвало с лестницы, обдав волной горячего воздуха, вонявшего жареной колбасой, – и внутренность трубы, лестницу, ноги и спину Литота вмиг обдало мелким дождем спагетти. Стенки трубы на пару секунд сделались бело-розовыми от вермишелевого налета – однако из квартиры напротив уже выстрелило, будто картечью, тысячей выхолощенных креветочных панцирей – должно быть, компания из трех-пяти человек накануне баловалась безалкогольным пивом. Шелуха рачков покрыла стенки мусоропровода, точно саранча. Еще секунда – и сверху посыпались газеты с разгаданными сканвордами – видимо, этажом выше жил одинокий пенсионер с высшим образованием.

Терпимо, это еще терпимо, мычал про себя обсыпанный пылью и кислой заваркой, залитый йогуртом и мыльной пеной квестор Порфирий Литот, судорожно карабкаясь выше и выше, уже не заботясь о том, чтобы вбирать голову в плечи всякий раз, когда мимо со свистом пролетает очередная пустая кассета из-под бутылок с газированным кулером.

Лицо великолепного густо заливало кетчупом, а может быть, его собственной кровью из разбитого лба – слишком уж жестоким был град, обрушившийся на уровне тридцать девятого этажа: очевидно, в мусор спустили недельный запас ледяных кубиков для коктейля. На сороковом этаже из угловой квартиры настречу Порфирию вылетели две темнокожие девушки – кувыркаясь и бешено стуча по стенкам мусоропровода затылками, локтями и коленками, пронеслись мимо, причем одна из них ударила-таки Порфирия резиновым бедром, а вторая хлестко заехала когтистой лапкой по щеке.

Порфирий зарычал от боли, но рычал он весело. Оставалось взобраться на сорок первый уровень мусорного кишечника, свернуть в боковую квартирную кишку – и он у цели. «Какой же я все-таки умный, – вдруг отчетливо подумалось Литоту. – Добрался до базы террористов по экранированной трубе! Обманул все сенсоры! Преступники даже не подозревает о моем приходе!»

Не успел он убрать с лица самодовольную улыбку, как…

Из темной боковой трубы совершенно беззвучно вылетело огненное пятно – переливчатый плевок плазмы. Судя по размеру и характерному цвету, Литот мгновенно определил марку огнемета: там, в кишке, таился кто-то из террористов, вооруженный стареньким «василиском» или «факиром» [29]. «Засекли», – грустно мигнул Порфирий. Он уже не успевал ни пригнуться, ни прыгнуть выше, оставалось только тихо глядеть на подлетающую смерть. Впрочем, это одному лишь квестору казалось, что плазма подлетает удивительно медленно: по сути, уже через миг сгусток золотисто-оранжевого пламени ударил его прямо в лицо.

Тело Порфирия отбросило, влепило в скользкую стену… Он успел аккуратно и точно разбить обе коленки об лестницу – и, скользя спиной по вонючей стене, быстро поехал вниз, как глист по кишке. Стремительно падая – а точнее, скатываясь – квестор удивленно проводил глазами облачко пламени, которое на поверку оказалось совсем не горячим: хлестнуло по лицу и полетело дальше. Блин клином. Да это же… парик. Обычный дамский парик модной расцветки.

И зачем он выпустил из рук лестничную перекладину?

На его счастье, кто-то из жильцов тридцать седьмого этажа именно в этот день выкинул на помойку… старенькие горные лыжи. Они вылезли из боковой трубы, въехали острыми концами меж ступенек лестницы и намертво застряли поперек вертикальной кишки в самый благоприятный для квестора момент. Гениальный детектив приземлился на них задницей, точно на скамейку. Толстый пластик без труда выдержал девяносто килограммов порфирятины. Не дожидаясь треска и обрушения, Литот поспешно подался всем телом навстречу лестнице – и снова почувствовал в пальцах липкий металл ступенек.

Вперед! На этот раз его не остановили ни колкие кусочки конструктора «Лего», ни туча опустевших пакетов из-под морковных чипсов, ни даже цельный пластиковый кактус, выброшенный на свалку за древностью лет. Победа! Вот она, решетчатая диафрагма мусоропроводного окна, ведущая из боковой трубы в техническую комнату квартиры номер 155. У Порфирия уже не было сил выдавливать ее бесшумно. Он просто пнул диафрагму ногой и – ожесточенно, неаккуратно и даже довольно неистово полез в образовавшееся отверстие.

Он вывалился, как кусок тухлятины, из мусороприемника – в темную, холодную и гулкую техническую комнату. По счастью, технические помещения оборудованы хорошей звукоизоляцией – есть надежда, что террористы не услышали ни треска выбитой диафрагмы, ни грохота низвергнувшегося квесторова тела.

Порфирию стоило титанических усилий заставить себя вскочить на ноги энергично и пружинисто, как учили в академии. В академии рекомендовали также немедленно выставлять вперед обе руки с оружием, чтобы в случае чего стрелять по противнику. Увы. Квестор Литот был безоружен: электромагнитное поле «сундука» немедленно выдало бы его террористам. Приходилось рассчитывать на подручные средства. Пошатываясь и отирая со лба кровавый кетчуп, Порфирий добрался до пожарного щитка в углу комнаты – коряво махнув рукой, порвал защитную пленку и, нащупав в полумраке пожарный топорик, радостно ухмыльнулся. Зеркальная стена отразила его улыбку, просиявшую на чумазом лице.