Тупик Гуманизма - [36]

– Можно полюбопытствовать, откуда все это? – спросил Порфирий, любуясь прекрасными небесно-синими цветами на небольшом флоральном организме, название которого квестор не знал.

– Это из Америки, – радостно закивала старуха. – Император Петр Первый привез. Картопля называется.

– Я спрашиваю о другом, – заметил сыщик. – Откуда у вас средства на то, чтобы содержать столь представительную коллекцию редких, дорогостоящих растений, внесенных в Багровую Книгу и тщательно охраняемых обществом?

– По наследству досталось, от прабабушки, – быстро ответила старуха. И вдруг засуетилась: – Ой, что же я вас даже чаем не угостила! Вот ведь дура, невежа! Гость пришел, так надо пирожками попотчевать. А то как же на голодный желудок обыск производить?

Она бросилась было к двери, ведущей в смежную комнату, но квестор разгадал коварный замысел дряхлой ведьмы:

– Стоять, – жестко приказал он. – Не двигаться. Знаем мы ваши пироги.

Скорее всего в смежной комнате спрятано оружие. Хозяйка явно разволновалась – значит, он на правильном пути.

– Что там за комната?

– Кухня, милок! И пирожки там, горяченькие…

Квестор осторожно подошел, чуть приоткрыл дверцу – и отшатнулся от резкого слезоточивого запаха! Проклятая ведьма, неужели это газ?! Нос мгновенно заложило, из глаз брызнула увлажняющая жидкость – это ловушка, это гибель! У него нет даже биофильтра, нет аптечки с противоядиями!

– А-а-а, – застонал он, в ужасе ощущая, что слезы градом посыпались из глаз. Рванул карман на груди, поспешно вытащил антисептическую салфетку – зажав обожженное лицо, бросился через тазы с растениями – к стеклам, скорее! Рукоятью «сундука» выбил хлипкое стеклышко, высунул лицо наружу…

К счастью, распахнув дверь «кухни», квестор успел сделать только один вдох неведомого газа – видимо, это его спасло. Он почувствовал, что резь в глазах стихает; вскоре восстановилось обоняние – из разбитого окна приятно потянуло знакомым запахом большого города: сладостью горящего мусора с близлежащей свалки на улице Ферсмана, пряно-горьковатым дымком окружного крематория на проспекте Эйринии Хак Амады.

– Милок, ты чего? Чего безобразничаешь? – удивился за спиной старушечий голос. – Ты почто крышу ломаешь, стекла бьешь?

– Молчи, колдунья! – не выдержал квестор. Глотая последние слезы, злобно улыбнулся. – Тебе теперь конец, высшая мера! Нападение на следователя с применением отравляющих веществ – это даже не суд присяжных, это сразу блицприговор магистратуры. Так что пустят тебя на трансплантацию органов. Хотя… органы у тебя дряхлые, никому не нужные, поэтому – прямиком на электрический диванчик, гражданочка.

– Окстись, братец, – бабка махнула на сыщика длинной рукой. – Какой там отравляющий газ? Это я лук резала, в салат покидать. Оно, конечно, слезки текут, ну так это не смертельно.

Из разбитого окна в лицо квестора хлестнуло перегретым городским ветром с колкими песчинками. Он отошел, размазывая едкие слезы по щекам.

– Признавайся, старая ведьма, ведь это ты устроила безобразие в доме? Ты наколдовала?

– Ну я, – вдруг сказала старуха, опустив голову в сером платке.

Квестор замер от неожиданности; тугая волна радости приподняла сердце:

– Рассказывайте, гражданка. Все по порядку. Как вы учинили все это безобразие в здании.

– А что рассказывать-то? Взяла я, значит, отбойный молоточек старый, дедушкин. Восточную стену сломала, крышу старую разобрала, каркас застеклила, чтобы днем солнышко светило. Да разве ж сие незаконно? Не такое уж и безобразие получилось, даже симпатичная очень теплица. Ах, ведь я забыла сказать: у меня разрешение на перепланировку квартиры имеется, в управе выдали!

Квестор утомленно вздохнул. М-да. Рано праздновать победу.

– Я не об этом говорю, гражданка. Следствие интересует ваша роль в организации нападений на жителей этого дома. Рассказывайте, как колдовали, как ворожили, какой энергетикой пользовались для агрессивного телекинеза. Называйте имена сообщников и демонов-покровителей.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – Бабка опять замахала на квестора крыльями старенькой шали. – Каких таких демонов, братец? Постой, ты что такое говоришь? Неужто и впрямь на соседей моих нападения приключились?

Квестор покачал головой: значит, добровольно признаваться не хотим. Жаль, потому что времени до штурма остается совсем мало, считаные минуты. Вон уже и огоньки оранжевые мигают за окнами, не иначе вразумители в ракетных ранцах слетаются…

Значит, придется срочно применять инструменты законности и правопорядка.

– Уважаемая гражданка жилец. Следствию необходимо досмотреть все остальные помещения. Сколько комнат закреплено за вами помимо оранжереи и кулинарной студии?

– Еще две, – кивнула старуха.

– Можно произвести досмотр жилых комнат?

– Нет.

– Не понял?

– Нельзя, нельзя произвести досмотр, – спокойно повторила старуха.

Квестор Порфирий Литот негромко рассмеялся. Разумеется, свободная гражданка Ева Дока Певц имеет право не допускать его, великолепного квестора, в свое жилище, если на то нет эксклюзивного ордера Претории. Однако старуха была слишком подозрительной личностью, чтобы так вот нагло качать права.

Да она преступница, это бесспорно. На пороге дома – удар в голову. Это раз. Драгоценные образцы флоры, которые ей явно не по средствам, – это два. Слезоточивый газ – три. Вполне достаточно для предварительного задержания. Тонкая нейлоновая сетка или пенистый клей? Ладно, сетка – сугубо из уважения к возрасту подозреваемой.