Тупик Гуманизма - [30]

Пригибаясь под сгруженные спелыми прозрачно-золотистыми плодами ветви искусственной облепихи, квестор шагнул вослед за ускользающим золотистым шлейфом – и вздрогнул: воздух во втором павильоне блестел, искрился и серебрился – весь, от пола до потолка, покрытый мириадами колких слюдяных бликов. Сначала Литот и не заметил роящихся черных точек между искрами – лишь через несколько секунд, услышав сухой треск тысячи крыльцев, догадался: это павильон стрекоз.

На всякий случай прикрыл лицо ладонью в желтой перчатке, другой рукой провел по бритому черепу, стряхивая щекотание цепких лапок. Ну все, облепили сплошь, маленькие и хищные, будто выточенные из бирюзы, малахита и обсидиана.

– Это тоже ненатуральные животные, – вздохнула Линда Гейа Целеста. – На всей планете осталось всего несколько тысяч живых стрекоз, в основном они содержатся в государственных музеях и частных зоологических коллекциях. Итак, продолжая тему убийств, я скажу вам главное: любой объект Дикой Природы есть частица божественного.

Она помолчала, взвешивая на ладони крупного черно-фиолетового самца, удивительно похожего на древнейшие винтокрылые аппараты эпохи первичного расширения НАТО.

– Ведь что такое божественное? Божественное есть Принципиально Иное, Отличное от человека и Превосходящее его. Животные превосходят человека, ибо в их существовании нет ничего лишнего, ничего, кроме естественных прав и потребностей. Итак, божественное – не атрибут только одного Бога, но свойство множества живых существ, составляющих Дикую Природу. Это закономерный вывод, к которому приводит зрелое гуманистическое миропонимание. Если в XVIII столетии гуманизм зародился как признание за человеком животных прав, в конце XXI века он приводит к признанию за животными прав божественных.

– Минутку, – поморщился сыщик. – Говоря об убийствах, вы случайно не имеете в виду…

– Вы абсолютно правы, – радостно воскликнула Гейа Целеста, экспрессивно подбрасывая руки и трепеща всем телом (золотые пряди зазвенели, счастливо искрясь). – Я верила, что вы догадаетесь. Убийства, настоящие убийства происходят в этом здании каждый день. Это началось неделю назад, когда уголовники-крысоловы начали установку в квартирах смертоносных устройств, отнимающих божественную искру жизни у свободных членов нашего общества: грызунов и насекомых.

– Я плохо знаком с экологическим законодательством, – сказало отяжелевшее лицо квестора Порфирия Литота. – Разве уничтожение крыс и тараканов является преступлением?

– Действующее законодательство несовершенно, – прошептала Целеста. – Закон разрешает лицензированную деятельность ограниченного числа фирм, специализирующихся на этом святотатственном бизнесе. Но мы-то с вами понимаем, что это – не просто нарушение естественных прав животных. Это покушение на священные объекты Дикой Природы! И каждый подлинный гуманист просто обязан сделать все для сохранения святыни. Сделать все для защиты естественных прав, которые являются универсальными, общими и для животных, и для человека.

– Погодите… – квестор выбросил вперед полусогнутый палец в желтой перчатке. – Вы сказали, что неделю назад в доме были установлены ловушки на крыс и тараканов?

– Мне это доподлинно известно, – прерывисто выдохнула гуру Линда Целеста.

– Однако в здании страдают не только животные, но и люди. Одиннадцать человек подверглись жесточайшим нападениям. По-вашему, это тоже объясняется действием мышеловок?

– Дом проклят, – глухо сказала старая гуру. – Пройдемте в следующую комнату, я расскажу вам главное.

Она отодвинула в сторону серебристую драпировку на стене, Порфирий склонил голову и осторожно шагнул под низкую притолоку – в тот же миг прямо в лицо, в глаза ему ударила плотная, липкая волна зловонного запаха. Зажимая нос рукавом, он ошеломленно огляделся: третий павильон был самым крупным – и самым необычным. Прямо на полу виднелись размазанные нечистоты, гниющие плоды и горы разлагающегося искусственного жира. Воздух между стенами был густым от смрада, кое-где он сгущался настолько, что образовывал жирные мохнатые пятна, гудящие и роящиеся под потолком. Это были прекрасные древние насекомые, верные спутники человека: мухи, оводы и слепни.

– Они восхитительны, не правда ли? – Гейа Целеста улыбнулась мягким и пушистым навозным мухам, любовно льнущим к ее загорелому сморщенному личику. – Они совершенно свободны от предрассудков и вымысла, они знают свои права и естественны во всех проявлениях… Человеку не понять их особенной, мистической красоты – но это лишь доказывает, что они – совершенно иные сущности, живущие по нечеловеческим и надчеловеческим законам… Впрочем, вернемся к нашей теме. Уничтожение любого объекта Дикой Природы, будь то заповедный луг, уссурийский тигр или навозная муха, есть акт оскорбления религиозного чувства просвещенного человека. И напротив, защита священной природы приносит возвышенные, экстатические переживания, ради которых стоит жить и сражаться…

– Но при чем здесь люди, нападения на людей? – давясь от вони, раздраженно перебил квестор.

– О, это неудивительно. Природа не терпит надругательства. Священная сила природы наказала жильцов этого дома за то, что они установили у себя в домах святотатственные устройства для убийства беззащитных живых существ.