Тунис - [2]

Распаковав кусок круглого мыла, я включил воду и решил помыть руки. Мылить скользкий кругляш мне было очень сложно. «Ладно, помыть — не помою, но пальцы точно помассирую», — подумал я.

Взяв другой кусок, я стал искать на обертке знакомые буквы: «Кириллица, ты где? А в ответ — тишина, нас здесь не ждали». Нажав в голове Shift+Alt, перешел на латиницу. «Soap как soap. Значит, в Африке трение важнее щелочи», — заключил я.

Закончив мучить мыло, я выключил воду. Взяв висевшее справа полотенце, вытерев руки, я продолжил осмотр. Повернувшись к королю всех мойдодыров спиной, я двинулся к душу. Он представлял собой большую площадку, где могли поместиться две коляски, а один колясочник мог бы и танго со здоровой партнершей станцевать.

Кафель на полу не был скользким, но тапки резиновые пригодятся: правильно, что я их взял. На крышке «белого друга» лежали два рулона туалетной бумаги. «Здесь что — так страшно, — спросил я сам у себя, — что нужно так много бумаги?»

Выходя из ванной или туалета (кто знает, как оно на самом деле называется), я выбросил обертку от мыла в урну. «Надо следить за собой, все-таки отчизну представляю, особенно — кривоногую её часть. Марку надо держать», — подумал я.

Выключив в ванной свет, я подошел к телевизору, включил его. Пульт был старый, переключал с трудом. «Лишь бы при мне не сломался», — подумал я. Нашел канал «Россия»: новости, что-то вещают… Выключив телевизор, я направился к двери.

А где же ключ? Слева от двери увидел пластиковую горизонтальную щель, из неё торчала пластина, на которой он и висел. Взявшись за ключ, я потянул его на себя, и в моих руках оказалась пластина желтого металла — небольшая, но увесистая. Подумал: «Деньги кончатся — сдам».

После того как я вынул пластину из щели, свет погас. Я начал хватать рукой черный воздух — там, где должна была находиться ручка у двери. «Надо в следующий раз открывать дверь перед тем, как вытаскивать ключ из стены. Бережливые, ети их!» — думал я. Поиграв в черно-белого мима, я все-таки поймал ручку и открыл дверь.

Выйдя из номера, я потянул за собой дверь, она закрылась. Я толкнул её от себя, желая проверить, закрылась ли она, ан нет — открылась. «Это проблема», — думал я, в течение нескольких минут пытаясь закрыть дверь, крутя круглую ручку и толкая её туда-сюда. «Может быть, здесь, как в русских деревнях, дверей не запирают?» — как один из вариантов предложил мне мой мозг. Только я так подумал, за моей спиной выросли два молодца, одинаковых с лица. Обернувшись, я смотрел на них, они — на меня…

Когда испуг прошел, я вопросительно посмотрел на сынов пустыни. Один из них молча взял ключ, торчавший из двери снаружи, вытащил его и вложил мне в руку, потом он завел руку за дверь, нажал пальцем кнопку в центре круглой ручки, открыл дверь шире и ткнул пальцем в сторону кнопки, кивая на меня. Я сказал: «Спасибо», и они растворились в ночи, пока я тренировался у двери.

Оглядевшись и не увидев спасителей, я резюмировал: «Опять Бэтмены!» Закрыв дверь и проверив, крутится ли ручка, я повернулся по направлению к ближайшему углу. Вспомнив пережитой испуг, который вызвало у меня появление молодцов, я удовлетворительно кивнул, подумав: «Вот зачем нужны два рулона!»

Я направился к ресепшену, чтобы взять бутылку воды, которую обещали всем отдыхающим, когда выдавали ключи. Завернув за угол, я очутился на дорожке из плитки, которая могла упереться в горизонт, но ограничилась дверями бара, который был метров через триста впереди. По бокам от дорожки стояли одноэтажные бунгало, напомнившие мне домики планеты Татуин из «Звездных войн». Нужно съездить на экскурсию в настоящую «татуинову» деревню: как писали в Интернете, надо спешить, а то её занесет песком быстрее, чем Венецию затопит. Конечно, снимали там, когда мне был годик, а сейчас я уже по собесу гоняю. Хотя по другой причине, но все равно — давно это было, торопиться надо.

Над входными дверями «татуинских» домиков висели светильники, которые освещали желтым светом дорожку, по которой я шел. Слегка споткнувшись о торчавший край плитки, я потерял равновесие, схватился за угол домика, но все-таки удержался на ногах. «Да, и здесь криво кладут, как будто из Москвы и не уезжал», — подумал я.

Дорожка выложена желтыми кирпичами… «Элли, Гингема, Страшила…» — вертелось у меня в голове. «Бред. Пить и спать», — сказал я себе. За последним домиком росла пальма, за которую мне надо было завернуть, чтобы очутиться у заветной стеклянной двери, за которой и был заветный водопой. И тут я услышал шум.

Подходя ближе, я стал свидетелем оживленной беседы женщины и ребенка. Ребенок громко кричал, видимо, пытаясь, что-то доказать женщине. А та, скорее всего — мама, пыталась воспитывать чадо, одновременно мыла его, так как слышались всплески воды. Понять, чего хочет добиться «макаренко» и что ей возражает отпрыск, было нельзя, так как они были из Сапожка. Нет, не из того города в Рязанской области, в который я собирался съездить — полечиться в тамошних залежах торфа (говорят, помогает и очень дешево стоит), а из Италии, которая — сапог сапогом. По-итальянски я помню только «рагацци» да «папарацци» — и всё.