Туманы Серенгети - [10]

Бахати сделал резкий поворот налево, и я сжала приборную панель, костяшки пальцев побелели.

— У вас нет ремней безопасности? — я потянулась за своим, но руки нащупали пустоту.

— Здесь никто не пользуется ремнями безопасности, — засмеялся он. — Не волнуйтесь. Вы в надёжных руках. У меня безупречный послужной список. Никаких несчастных случаев.

Я наблюдала, как два пешехода отошли с дороги как раз вовремя, чтобы не быть сбитыми им.

— Вы не сказали мне своё имя, мисс…? — он оставил повисший вопрос.

— Родел.

— Мисс Родел, вам повезло, что я нашёл вас, или вы были бы в этом, — он указал на дала дала, обгоняющий нас. — Большинство из этих миниавтобусов предположительно должны быть на десять человек. Если в нём меньше двадцати человек, это не настоящий «дала». Если вам удобно, это не настоящий «дала». У водителя абсолютная власть. Никогда не просите его выключить музыку. Никогда не ждите от него, что он остановится там, где вы должны выйти. Никогда не смейтесь над картинками на его солнцезащитном козырьке. Как только вы садитесь в «дала», вы отказываетесь от всех своих прав. Он может подвести вас, уехать, пока ваша нога ещё будет в его миниавтобусе, с вашим багажом, вашим…

— Я поняла. Мне будет лучше с тобой.

— Абсолютно. И я предлагаю много специальных пакетов. Упакованный ланч. Банановое пиво. Бесплатный африканский массаж. Нет. Не такой массаж, мой друг. Я имею в виду это, видите? — он посмотрел в мою сторону, когда мы проскочили через покрытую выбоинами улицу. — Африканский массаж. Хе-хе. Нормально, да? Вы оставите мне отзыв? У меня 4,5-звёздный рейтинг…

— Бахати?

— Да, мисс?

— Ты слишком много говоришь.

— Нет, мисс. Я только сообщаю вам важную информацию. Сегодня хороший день, чтобы поехать в Рутему. Завтра там дождь. Дороги очень грязные. Я счастлив, что мы едем сегодня. Завтра мне пришлось бы взять с вас больше, чтобы помыть машину. Это для Сюзи, моей машины, — он ударил по рулевому колесу. — Она любит, когда я содержу ее в чистоте. Но если вы хотите поехать завтра, то это тоже хорошо. У меня есть зонтик в багажнике. Он из отеля «The Grand Tulip». Очень большой, очень хороший. Его использовала Опра Уинфри (Прим. Опра Уинфри — американская телеведущая, интересная личность, известная не только в Соединенных Штатах, но и во всем мире). Вы увидите логотип. Логотип «The Grand Tulip», не Опры. Они дали его мне, потому что…

— Сегодня подходящий день. Это не то место, в которое мы направляемся?

— Да, да. Это то место, в которое я везу вас. Вы уже говорили мне. Вы забыли? Это нормально. У меня хорошая память. Но я не понимаю, почему вы хотите пойти туда. Там нечего смотреть. Если вы спросите меня, то должны пойти…

Мы проехали оживленные рынки и колониальные здания, которые стояли как упрямые, пыльные свидетельства далекого прошлого среди модных магазинов. Бахати бубнил, пока мы выехали из Амоша и ехали по грязной дороге через небольшие фермы и традиционные усадьбы. Он умолк на холме с потрясающим видом на площадь и остановил машину.

— Смотрите, — сказал он, указывая на каньоны, простирающиеся до горизонта.

Над облаками, как божественная корона небесной славы, возвышался заснеженный купол Килиманджаро. Я представляла себе его роскошное великолепие каждый раз, когда Мо говорила об этом, но ничто не подготовило меня к моему первому наблюдению его высоких, припорошенных снегом пиков.

Казалось, Бахати разделял моё чувство благоговения. На некоторое время было затишье в его комментариях. У него не было слов, чтобы поделиться со мной, не было уймы фактов, чтобы произвести на меня впечатление. Мы смотрели на сюрреалистического великана, который маячил вдали, величественно возвышаясь над золотыми равнинами африканской саванны.

— Почему вы хотите посетить Рутему? — спросил Бахати, когда мы снова вернулись на дорогу. — Это всего лишь кучка деревенских домиков и пара магазинов.

— Я ищу друга моей сестры, — я объяснила, что привело меня в Амошу и почему я нуждалась в помощи Габриэля.

— Я сожалею о вашей сестре. Это было ужасно, — сказал он. — Этот человек — Габриэль — вы не знаете его фамилию?

— Нет. Только то, что он и моя сестра работали вместе.

— Не беспокойтесь, мисс Родел. Мы найдём его.

Это было обычное утешение, но я была благодарна за это.

Когда мы въехали в Рутему, за нами по пыльной улице бежали босоногие дети, повторяя снова и снова: «Mzyngu! Mzyngu!» (Прим. здесь и далее Mzyngu — белый человек).

— Что они говорят? — спросила я Бахати.

— Мзунгу означает белый человек. Они не привыкли видеть здесь много туристов. — Он припарковал машину под фикусным деревом. Группа покрытых грязью мужчин работала под трактором, бормоча, как хирурги над пациентом. — Я спрошу, знают ли они Габриэля.

Дети окружили нашу машину, пока Бахати разговаривал с мужчинами. Они глазели и хихикали.

— Схоластика, Схоластика! — кричали они, указывая на меня.

— Я понятия не имела, что это значит, но они исчезли, когда вернулся Бахати и прогнал их.

— К счастью для вас, в деревне есть только один Габриэль, у которого есть друг девушка мзунгу. Но он много путешествует, и они не видели его некоторое время. Его семья живёт там. — Он указал на большой комплекс, который выглядел неуместным среди рядов маленьких хижин. Дом по периметру окружал забор с острым, битым стеклом, закреплённым раствором наверху.