Туман и дракон. Книга первая - [59]

Вдруг его внимание привлек какой-то шум и крики. Ренфильд оглянулся. Мирную тишину двора нарушили двое его собратьев по клинике: толстый Джонни и мистер Тапки, как его все тут звали, что-то не поделили и теперь мутузили друг друга почем зря, обмениваясь вычурными ругательствами, наподобие «А у тебя физиономия, как у простуженной свиньи»!

Ренфильд слегка удивился: мистер Тапки был обычно тихим и незаметным, как мышь. С чего бы вдруг ему драться? К мутузящей друг друга парочке присоединился третий участник – Мэлвин Мелкий, который всегда был чуточку склонен к эксцессам. Санитары с руганью бросились разнимать противников. Ренфильд, нахмурясь, продолжал созерцать происходящее, и тут его осенило: а вдруг это Господин все устроил, для организации побега? Вдруг именно сейчас и стоит бежать? Есть, правда, одно «но»: Господин говорил, что все начнется после заката. Что-то тут не сходится. Мысли адвоката заметались, как ошпаренные крысы. Что делать?! В конце концов Ренфильд решил сделать то, чего ему больше всего хотелось: бежать. Если даже эта драка и не дело рук, то бишь магической власти Господина, он будет доволен сообразительностью верного слуги. Зачем упускать данный судьбой шанс? Зачем тянуть до вечера? Драка и не думала затихать: в воздух летели клочки пижамы дуэлянтов, крики становились все яростней. Санитары полностью сосредоточились на нелегком деле разнимания сумасшедших, и никто не обращал внимания на Ренфильда, тихонько стоящего у клумбы с хризантемами. Ренфильд, сорвав для вида цветок, воткнул в него нос и, на всякий случай делая вид, что наслаждается ароматом, бочком направился в северный, самый глухой угол двора. Там под забором имелся подкоп, сделанный огромным облезлым кабысдохом, который (Ренфильд лично наблюдал) лазил к рыженькой псинке Дэзи, принадлежащей поварихе Мэгги. Подкоп был тайной, открытой буквально на днях. Воспользоваться им Ренфильд вряд ли смог бы в обычной обстановке – санитары бдительно следили за пациентами. Но сегодня… Сегодня настал звездный час адвоката-зоофага! Ренфильд попробовал протиснуться в дыру – нет, не выходит. Он принялся лихорадочно разрывать землю ногтями, морщась от боли, поминутно оглядываясь и трепеща, что вот-вот появится кто-нибудь из санитаров. Но судя по воплям, побоище продолжалось. Ренфильд нашел толстый сук; работа пошла легче. Через некоторое время он снова попробовал протиснуться в лаз – и о, счастье! Удалось! Перемазавшись, как трубочист, ободрав руки и колени, Ренфильд вылез за пределы территории лечебницы. Хвала кабысдоху!

Натянув слетевшие при побеге тапки, Ренфильд припустил наутек. Интуиция подсказывала ему, что следует держаться самых глухих улочек, дабы не нарваться на неприятности – из одежды на беглеце была лишь пижама да старенькое пальто. Прибавим сюда тапочки. К тому же все грязное до невозможности. В общем, вид не для прогулки по городу. Ренфильд добросовестно петлял по улицам, стараясь придерживаться самых глухих, зачуханных и бедных. Народу навстречу попадалось не так чтобы много – несколько жриц любви в блеклых шляпках (они только переглянулись и захихикали при виде Ренфильда). Пара каких-то неважно одетых личностей. На бывшего адвоката в серой пижаме конечно, пялились, но не очень навязчиво: в районе Уайтчепела странно одетые субъекты редкостью не были. Больничная пижама могла все же вызвать некоторые подозрения, но Ренфильда осенила светлая идея – притвориться пьяным. Он принялся старательно пошатываться, глуповато улыбаясь и что-то напевая себе под нос. Взгляды прохожих стали более насмешливыми и менее настороженными. Ренфильд вздохнул с облегчением. Однако же разгуливать и дальше в таком виде наш зоофаг не хотел. В одном из крошечных сумрачных переулков он заприметил сушащееся на веревке тряпье – потертые штаны необъятного размера. Воровато оглядываясь на подслеповатые окна домов, Ренфильд содрал с веревки одежку и быстро отбежав за угол, натянул штаны прямо поверх пижамных. Вроде не сваливаются… В пальто поверх этого безобразия можно было более-менее спокойно расхаживать по улицам.

Тут адвокат почувствовал, что голоден. Выполнять ответственную миссию на пустой желудок ему как-то не хотелось. Следовало всё же перекусить. Вот только одна небольшая проблема – отсутствие денег… Но Ренфильд уповал на свою счастливую звезду и на помощь Господина.

Попетляв еще какое-то время по узким улочкам, мощеным булыжником, он заметил вывеску: «Кот и сметана». На выкрашенном светло-зеленой краской квадратном щите был намалеван жирный рыжий кот, перед которым стояла несколько кривая миска, наполненная чем-то белым, долженствовавшим изображать сметану. Кот умильно облизывался. Животное на картине явно страдало косоглазием – по вине художника. В пыльном окошке теплело желтое пятно света; слышался гул голосов и приглушенная развеселая музычка. Ренфильд дернул на себя скрипучую дверь и вошел внутрь.

В полутемном грязноватом помещении наблюдалось несколько деревянных длинных столов, за которыми на скамьях сидели посетители, явно не принадлежавшие к сливкам лондонского общества. Сливки в этот район и не заглядывали. На оклеенных обоями с непонятным рисунком стенах виднелась пара картин: на одной изображался охотник с собакой и ружьем, стоящий у лесного озера, на другой – играющие в карты собаки, одетые как джентльмены. Оба шедевра были от души засижены мухами, так что разглядеть детали представлялось весьма затруднительным. Да никто ими и не интересовался: клиенты были заняты тем, ради чего сюда пришли – пили, ели, обсуждали насущные проблемы, шлепали об стол картами. В сизом вонючем облаке табачного дыма сияла, как луна в облаках, толстая физиономия бармена в белом, точнее, сером фартуке. Носатый мальчик-скрипач на табуреточке выводил нечто жизнерадостное, но ужасно фальшивое. Впрочем, никто не возражал.